Любовь против (не)любви

— Верно. Ты улыбаешься — это очень хорошо. Я ведь думал, что уже и не улыбнёшься, — он взял её за руку.

— Я… прости. Кажется, во мне много такого, с чем лучше не встречаться. И это хуже, чем некромантия. Это разъедает изнутри… и это никак не связано с магической силой. Это… из семьи, наверное. А твоя семья, она совсем другая. Спасибо, что показал. Улыбка твоей матушки, она… обнадёживает. А ваша госпожа Лика… это нечто вообще.

— Нечто невообразимо энергичное и очень доброе. Ты ещё не слышала, как она ругается, если где-то непорядок, — рассмеялся он. — И когда в детстве нам было плохо, мы шли к ней, и вместе тихонько ругали всё то, от чего плохо, и не поверишь — становилось легче. Можно было с новыми силами идти дальше. А господин Жанно и отец всегда готовы были поддержать и защитить. В любой сомнительной ситуации они были на нашей стороне, и так до сих пор и осталось.

Да-да, госпожа Лика так и сказала — Жиль не привез бы домой неподходящую девушку, а если привёз — то значит, вы подходите, Катрин. Катерина усомнилась — а вдруг? Но та только рассмеялась — знаете, сколько дам и девиц вокруг него крутилось? И ни одну он нам не представлял. А вас — представил. Значит, всё будет хорошо.

Эта уверенность кого-то, знающего Жиля, что — всё будет хорошо, очень обнадёживала. Кого-то, кто умеет доверять. Кто верит, что он сможет. Что они оба смогут.

Катерина никак не могла уснуть — было жарко. Она осторожно выползла из-под бока Жиля и подошла к распахнутому окну. Внизу кто-то разговаривал, она ушла в невидимость, потом, вспомнив, что вокруг куча магов, ещё раз в невидимость — более суровую, недавно научил господин Лионель — и глянула вниз.

Под окном, внизу, на маленькой мощеной камнем площадке между большим, до полу, окном, и морем сидел герцог Саваж — совершенно раздетый. А из воды выбиралась госпожа Лика — ровно такая же. Грациозно перебралась через два больших камня у кромки воды, наступила на что-то, помянула хрен собачий и чью-то мать, допрыгала до мужа на одной ноге. Тот с тихим смешком усадил её на колени, дотянулся до повреждённой стопы, взял её в ладонь, размял, погладил.

— Вот хотелось же тебе, — проворчал он, но совершенно по-доброму.

— Хотелось выбраться к тебе и поцеловать, — усмехнулась она и тут же это проделала.

Целовалась эта пара со вкусом и удовольствием. Сколько-сколько они вместе? Лет двадцать пять, да? И до сих пор целуются?

— Ты Аль видела, да? — Саваж страдальчески сморщился. — И чего ей стукнуло волосы остричь?

— Так удобнее, — пожала плечами госпожа Лика. — Я её понимаю. Она говорит — Фалько нравится.

— Если ему вздумает не понравиться, ему же придётся голову оторвать, — усмехнулся он.

— Он говорит, что она ему всякая хороша. А у тебя ещё есть шанс воспитать из Эмочки девочку-девочку.

— Девочку да, но сдачи дать нужно уметь и девочке. Сейчас есть я, и братья, и Жиль, а нас не будет? Вот я так понял, что у невесты Жиля прежняя жизнь была не очень-то весёлая, у этой трепетной девочки. Что-то Жанно говорил, но ты ж знаешь, из него слова лишнего не вытянешь.

— С Жилем — отогреется, — уверенно сказала госпожа Лика. — И вообще, дети у нас чудесные, все, и большие, и маленькие, но сейчас в кои веки мы вдвоём. И море, и луна, и больше никого нет. И я сейчас тебя снова поцелую, мой хороший дикий кот.

И поцеловала, да так, что Катерине, боявшейся двинуться и вздохнуть, стало жарко.

— Пойдём-ка внутрь, роза моего сердца. Я готов любить тебя где угодно, но в мягкой постели — лучше, чем на голом камне, — Саваж поднялся, подхватил супругу и шагнул вместе в ней в распахнутое окно.

Катерина отмерла. Вернулась к Жилю. И поцеловала его.

— М-м-м, рыжехвостая, — он проснулся, обхватил её и принялся целовать в ответ.

82. Радость госпожи Элизабетты

Фаро оказался прекраснейшим местом на земле — как и говорил Жиль. Катерина, увидев каналы и дворцы, чуть не воскликнула в восторге — «Венеция!», но вовремя себя одёрнула. Какая тут вам Венеция, она дома осталась. Не дома, но — где-то там. Катерина в Венеции не бывала, вообще за границей не бывала, считала — баловство это всё. А теперь думала — наверное, зря. Последние лет пять перед инсультом точно можно было поездить, а не трястись над своим давлением и прочим здоровьем. Уж точно, в путешествии не тяжелее, чем на даче на грядках!

Значит, будем наверстывать здесь, думала она.

У Саважей, оказывается, в городе был дом — в самом центре, с ума сойти, трёхэтажный дворец. Жиль рассказывал, что раньше в первом этаже помещалось посольство — когда герцог Саваж был назначен послом франкийской короны в Фаро. Но со временем разрослись и посольство, и семья, и сейчас послом был родственник нынешнего короля, для этого приобрели отдельное здание, а герцог Саваж занимался делами всего Срединного моря, и курировал посланников в нескольких странах на Востоке и на Юге.