Любовь.ru

Сначала мы сидели за столом втроем. В гости­ной, на втором этаже. Я, Михаил и Полина. Роди­тели ее задерживались. Хоть и порознь, но опаздывали оба. Решили по одной рюмочке принять за именинницу. Должен сказать, Мишка мой был любитель выпить. Когда я сказал по одной, это значит, что Полина выпила бокал шампанского, я рюмку водки по старинке, а Мишка был сильно навеселе. И понесло его отношения выяснять. По­ка я сидел с ними за столом, сын хоть как-то еще держался. Вдруг мне послышался шум подъезжа­ющей машины. Я вышел из комнаты, решил спу­ститься вниз и посмотреть.

А надо сказать, что недалеко от лестницы, веду­щей на первый этаж, стоит у нас большая деревян­ная кадка с пальмой. Огромная пальма. В кадке, в земле, торчал ржавый нож. Ржавый, но острый. Ми­лая моя Полина уж очень любила комнатные цветы. Пальма, цветок, конечно, не совсем комнатный, но жена возилась с ней с огромной любовью. И землю ножом этим вокруг растения рыхлила. Чтоб, значит, вода без препятствий проникала до корней. Почему я так подробно про эту кадку, вы сейчас сами пой­мете.

Когда я дверь в гостиную прикрывал, то услы­шал, как они начали ругаться. Как обычно, я значе­ния этому не придал и решил вниз не спускаться, а зайти в комнату на втором же этаже, окно которой выходило как раз к парадным воротам. Если ма­шина действительно к нам, тогда спущусь и гостей встречу.

Так вот. Зашел я в комнату, посмотрел вниз. И вижу, что не одна машина, а две возле ворот сто­ят. «Жигули» и «Пежо». Женская такая машинка, маленькая. А гости в дом входят. И тут мое внима­ние отвлек телевизор: он был включен, передавали последние известия. Я до политики охочий, задержался буквально на несколько минут, чтобы дослу­шать и даже сделал звук погромче.

А когда вышел к лестнице, моим глазам предста­ла ужасная картина. Внизу, на первом этаже, акку­рат прямехонько под выступом, где стояла кадка с пальмой, лежал с ножом в спине Мишка. И шея у него была как-то странно свернута на бок. Полина стояла возле пальмы вся бледная, а рядом с ней мужчина и женщина — перепуганные насмерть.

И вот когда я их увидел вместе, то сразу все по­нял. Все было налицо: и сын Мишка, которому я в тот день купил в комиссионке коньки, и выросшая с тех пор девочка, которую, оказывается, звали По­линой, и разведенная мною пара.

И тогда я подумал, что странно играет нами Судьба. Зачем все это? Какой во всем есть смысл, и почему они так стоят и смотрят друг на друга? И все случившееся глупо и нелепо. Только сына у меня уже больше нет...

Прочитав откровения Стрельцова, Люба на­долго задумалась. Уж слишком все просто: по­стоянные ссоры мачехи и пасынка, нож, торча­щий в кадке с пальмой. Интересно, а у следствия были сомнения по поводу того, кто убил Михаила Стрельцова?

Кого обвинили в убийстве, Павел Петрович?

Молчание.

Понятно теперь, почему Стрельцов так нерв­ничает. Тяжело переживает смерть сына. Винит себя в том, что вступил в повторный брак. И что молодая жена его оказалась стервой. Воспитание сказалось. Мать растила ее одна, и была целиком занята собой и своей карьерой, причем с отцом Полины ее развел фактически Павел Петрович Стрельцов. Он надавил на судью и второго засе­дателя. А закончилось все трагедией. Убийство в состоянии аффекта.

Но почему он молчит?

Впрочем, Люба уже привыкла получать от­кровения Стрельцова порциями. Сначала решил­ся рассказать об одном, потом пойдет и на другую откровенность.

Что с вашей женой, Павел Петрович? Она в тюрьме.

Вы страдаете от одиночества? Вас гнетет ком­плекс собственной вины?

Не вижу никакой возможности жить дальше. Вы верите в ее виновность?                          

Не мог же он сам воткнуть себе в спину нож?

Попытайтесь вспомнить все мелочи жизни с По­линой. Что было в ее характере положительного, способна ли она на такую ненависть, чтобы убить человека?

Конец связи. Больше никаких сообщений от Стрельцова.

В эту ночь она никак не могла уснуть. Почему-то непрестанно думала о Полине Стрельцовой.

Представляла ее лицо, задумчивое, романтич­ное, с темной косой, перекинутой через плечо, и с огромным ржавым ножом в тонкой руке. — Нет, этого просто не может быть!

2

Лучшая подруга прилетела к Любе на следу­ющий же день после своего свидания с Сергеем Ивановым. Загадочная, с сияющими глазами. Люба поняла, что Апельсинчику не терпится по­делиться своими похождениями.

—  Ты представляешь! — с порога завопила Люська.

—  Может, сначала в комнату пройдем?

—  Да мне просто не терпится! Впрочем, я на минутку.

—  Постой, ты, прямо с работы ко мне, что ли?

—  Меня ж распирает! Не маме же с папой рассказывать, как я ходила с мужчиной в доро­гой ресторан?!

В кухне Люська плюхнулась на табуретку и спросила:

—  А есть что поесть? Рестораны случаются в жизни редко, а кушать почему-то хочется всегда. Что у тебя сегодня в холодильнике? Засохший кусок сыра и пара недозрелых помидор? Постой. Тащи-ка из прихожей мою сумку.

Из недр Люськиной хозяйственной сумки Лю­ба в итоге извлекла батон белого хлеба, гирлянду молочных сосисок, бутылку кетчупа и несколько румяных яблок.