Любовь серого оттенка: свет страшнее тьмы

— Нет, как я могу злиться на тебя из-за этого? Ты в этом не виновата. Просто ты помнишь меня и таким: грубым, злым, отвратительным, но всё равно…

— Желанным, — сглотнув, закончила я за него.

— Хоть сейчас ты признаешь, что в нашу первую встречу не была таким уж невинным ангелочком, каким хотела бы быть.

— Помоги мне вспомнить, прошу.

— Тебе никто не поможет кроме себя самой. Только ты можешь вернуть то, что было.

— Расскажи мне хотя бы, что с тобой сейчас.

— Я всего лишь твоё воспоминание, как я могу говорить о настоящем?

— Дай подсказку. Расскажи о себе.

— То, что ты постоянно возвращаешь меня в своих ведениях, говорит лишь о том, что будь я даже мёртвым, я буду жить в твоей памяти, как бы меня ни пытались стереть из неё. Я никуда не денусь, пока ты борешься за эти чёртовы воспоминания, пока твоё подсознание вновь и вновь сталкивает нас. Я бы рад помочь тебе, но не я управляю этим, а ты. Только ты, Аврора, — он отпускает меня, отстраняется, но не перестаёт окутывать своей аурой.

— Шрам на твоей руке — моих рук дело. Это я порезал тебя ножом. Не уверен, что ты жалеешь об этом. Просто постарайся вспомнить, зачем нужен был этот порез.

— Если бы я могла, — начинаю поддаваться панике, так как не могу себя заставить открыть ещё одну коробку с тайнами об этом человеке.

— Можешь, — грубо сказал он.

Его нога с силой надавила на мои колени, что мне пришлось раздвинуть ноги, дабы он опёрся подошвой на этот стул. Платье, в котором я сидела всё это время, задралось, открывая мою покрытую мурашками кожу. Я не могла сдвинуть ноги обратно, так как его обувь была между ними, а руки даже не осмеливались пошевелиться, чтобы поправить подол.

Он слегка отклоняет ногу в сторону, касаясь сырой подошвой моей обнажённой кожи. Я начинаю чувствовать, как по ляжкам стекает грязь.

Но мне не холодно. Мне не стыдно.

Я чувствую только жар.

— Они опять белые. Говорил же, что твоё белое бельё может похоронить нас. Скажи мне потом притащить тебе чёрное, вдруг я захочу поднять тебя, а ты в коротком платье. Не хорошо получится.

— Что-то мне подсказывает, что такая ситуация уже была и ты нашёл отличный выход из неё. И ты бы не задирал моё платье, тогда бы бельё сейчас не светилось.

— Имею на это полное право. Захочу — задеру, захочу — сниму. Вряд ли ты будешь возражать.

Возразить я действительно не смогла: он со всей силы пнул по стулу, что тот сразу полетел вниз вместе со мной. Несколько секунд я была в полной невесомости и слышала только стук сердца сквозь гул в ушах. Ни о чём не думала, ждала удара, пока не приземлилась на диван. В один миг он навис надо мной, скрепив мои руки над головой и удобно устроившись между ног. Опомнившись, я обвила его своими ногами, прогнулась в спине и грудью прижалась к нему.

Его свободная рука вела по бедру, задирая платье всё выше и выше, касалась кромки белья, пробегала по рёбрам. Ловко он избавляется от моего платья.

— Говорю же, имею право, — я ощущаю его дыхание на своих ключицах, напрягаюсь и вымаливаю всем тело прикосновение и поцелуй.

— Такое право может быть только взаимным. Захочу — сниму, — в туманном состоянии нащупываю край толстовки и начинаю тянуть вверх, вместе с футболкой. Он помогает мне, после чего вновь нависает, но уже не сковывает мои руки, позволяя мне трогать его тело.

— Пожалуй, соглашусь с тобой.

Он был всё таким же холодным, и мои ладони не могли его согреть. Я вела по широким плечам, по мощной шее, скулам и шраму. Он же совсем не двигался. Застыл, словно статуя, и даже дыхание его я перестала чувствовать.

Вновь исчезает, и я даже не могу удержать.

— Я всё равно вспомню тебя.

Провожу по его губам, пока вновь не оказываюсь одна в кромешной тьме.

Глава 6

Шпилька ритмично ударяла по чёрной плитке в длинном коридоре. Девушка выглядела слишком потрясающе, чтобы можно было считать её реальным человеком: идеальные пропорции и черты лица, шелковистые, тёмные локоны, стройные ноги, пышный бюст и обтянутые платьем округлые бёдра. Она смело открывала дверь, к которой часто даже боялись подойти.

— Ребекка, мой бриллиант! — восторженно сказал мужчина пятидесяти лет, поднимаясь с огромного кресла из чёрной кожи.

— Вы хотели меня видеть? — Ребекка смело продефилировала ближе к нему, без страха взмахнув длинными ресницами и посмотрев на правителя «тёмного» мира.

— Ты с каждым днём становишься всё краше. Я горд тем, что у моего любимчика будет такая спутница. Вы прекрасны.

Мужчина не мог перестать любоваться «продуктом» скрещиваний своих учёных. Гордился так, словно сам создал и вырастил цветок.

— Ваш любимчик никогда вас не слушался, разве не так?

— Подростковые шалости, — отмахнулся правитель.

— Брайен давно не подросток.

— Скоро он поймёт, как ценен и нужен мне. Нам. Всем «тёмным». Без него мы не достигнем великих целей.

— Теперь он точно никогда не будет помогать вам в достижении вашей цели.

— Поэтому я и пригласил тебя. Вносите!