Любовь серого оттенка: тьма, обласканная светом

Ребекка уронила голову на ладони и вновь начала плакать. Я проглотила язык и лишь глупо распахнула губы. Брайен же резко вдавил педаль газа, и машина со свистом двинулась с места. Кажется, уже на уровне инстинктов, я нащупала свободную руку Брайена, переплела с ним пальцы. Мы оба ободряюще посмотрели друг на друга, хотя сами сходили с ума от ярости и отчаяния.

Мне придется еще не раз рассказать свою историю, не раз подумать о том, что все могло быть иначе, стоило мне поступить по-другому.

* * *

Всю дорогу до центра наша компания привела в тишине, каждый в своих мыслях. Несколько раз мы приходили в себя, когда Кайл начинал сильно кашлять. Один раз мы остановились, потому что он больше не мог сдерживать рвоту.

В самом здании, где все вокруг для меня погрузилось во мрак, кипела жизнь. Джессика отпустила мою руку и повела Кайла следом за девушкой, которой Брайен отдал приказ заняться здоровьем пострадавшего. Он так же распорядился, чтобы присмотрели за Ребеккой, дали ей нужные медикаменты и оставили в покое.

— Вы привили сюда эту блондинку, думая, что ваши речи настроили всех против устоявшейся системы? Вы правитель всего лишь несколько часов, не нужно так слепо полагаться на неприкосновенность, — произнесла неизвестная мне «темная» почти рядом с моим лицом.

— Если бы люди считали существующий порядок хотя бы сносным, они бы не смотрели на то, как я душу их бывшего Правителя. Они бы даже не слушали меня. Убили бы на вашу радость.

— Ими легко манипулировать, — вступил мужчина, когда Брайен взял мою руку и повел в неизвестном направлении. — И вы догадываетесь, к каким способам мы прибегнем.

Игнорируя нападки, нелепые приказы в свой адрес, Брайен вел меня по прохладным коридорам и кидал короткое «я занят». Когда я убегала из этого места, на меня совершенно никто не обращал внимания. Сейчас же, даже будучи слепой, я понимала, что являюсь просто эпицентром всеобщей озабоченности. Успокаивало одно: даже среди небрежных плевков грубостью, были и просто любопытные носы.

Что-то изменилось. И дело не только в новом статусе моего любимого.

Люди словно решили дать шанс самим себе узнать что-то новое. Пусть и единицы, но этот прогресс успокаивал.

Уже оказавшись в комнате, за закрытой дверью, мы с Брайеном синхронно выдохнули. Он отпустил мою руку лишь для того, чтобы через минуту с окон поднялся плотный металлический занавес, и выполненная в черных тонах комната залилась светом.

Черный ковер покрывал черный паркет, черная краска на стенках переходила в черные натяжные потолки.

— Зачем вам люстра? — полюбопытствовала я.

— Они есть везде. Только давно отключены от общего питания.

Отголоски из прошлого, когда и «светлые», и «темные» делили одну территорию. Я понимающе кивнула и продолжила бегло оглядывать черную мебель. Избегала Брайена, который сам же наоборот не сводил с меня глаз.

Сейчас, оставшись с ним наедине, я острее чувствовала страх, что до сих пор блуждаю в своей иллюзии. Возможно, настал тот самый момент, когда мы могли бы раскрыть все карты, но я не решалась.

— О чем ты думаешь? — не выдержал Брайен моего молчания.

Поднять на него голову было настоящей пыткой. Но зато стоило мне встретиться с ним взглядом, и я больше не могла даже допустить мысли, чтобы перестать смотреть на него.

— О том, сколько прошло времени с тех самых пор, когда мы еще могли спокойно проводить время вместе. О том, что ты кажешься мне нереальным, несмотря на то, что пару минут назад я точно целовала тебя. И о том, что нам делать со всем… этим.

В одной комнате с ним, без прослушки, без надобности врать.

Я сделала один неуверенный шаг к нему, к его ауре, в которой я таила. Чем ближе к нему, тем сильнее мякли тело и душа. И тем спокойнее становился он сам. Я видела, как напряженные мышцы под рубашкой расслаблялись и источали не агрессию и ярость, а фактическую силу его внутреннего стержня.

Рядом с ним я невольно испытывала нужду в защите. Один раз я содрогнулась, а он уже был рядом, убирал с моего лица волосы и успокаивал одним взглядом. Как же много я теряла, не имея возможности смотреть на него, видеть заботу, сладким медом стекающую из зрачков, и любовь.

— Ты был прав, — выдохнула я. — Ты выглядишь очень влюбленным.

Брайен слабо улыбнулся, стирая с моего лица слезы. Да, я снова плакала, потому что то, что было внутри меня, хотело до конца покинуть тело. В тихом плаче, в словах и в рассказе, а не в истерике. Я хотела слушать его: бесконечно долго слушать обо всем, что с ним происходило, чтобы знать каждую деталь, чтобы создать иллюзию того, что я была рядом с ним все это время.

И он лучше всех знал причину моего безумства, моих перемен. Понимал их, оправдывал.

— Дэйв сказал, что с ней все хорошо.

— Но откуда ему знать? — сомневалась я.

— Он все объяснит. Обещал сделать это ночью. Но ему известно абсолютно все о нашей дочери, и он уверяет, что они даже не трогали ее.

— Она для них как свинья на убой!