Любовь творит чудеса

Она должна ответить с юмором, легко, а как еще ей доказать, что она изменилась и может вести дела не хуже мужа.

– Я уверена, что благодаря наставлениям Василиса я могу отличить настоящий эллинистический стиль от комиксов про Геркулеса. Может быть, вы могли бы провести меня по выставке и рассказать подробнее об экспонатах? – обратилась она к куратору выставки.

– С удовольствием, – ответил мистер Ланчестер.

Кристин была несказанно рада возможности избавиться от общества Анатоля. Но, осматривая выставку с директором музея, она не могла не думать, что Анатоль может распространять про нее гадости.

Она молилась о том, чтобы по возвращении его уже там не было. А его заявление о входе в состав попечителей фонда? Неужели он это действительно сделает? Как она может его остановить? В конце концов, он же из семьи Кириякис.

Неужели он так сильно ее ненавидит? Ответ был очевиден. Пять долгих лет злости снедали его. Он верил, что она манипулировала Василисом, заставила его жениться на себе, чтобы вести роскошную, безбедную жизнь. Горло сдавила обида. Он бы не стал называть ее теми ужасными словами, если бы не считал ее таковой.

Кристин почувствовала, что вымоталась. Волнение от необходимости представлять Василиса на выставке, шок от внезапного появления Анатоля, постоянное преодоление его нападок изрядно помотали ей нервы. Через силу она старалась поддерживать беседу, задавала вопросы, а сама мечтала поскорее сбежать и остаться одной.

В конце концов, пробормотав несколько невнятных извинений, она направилась к выходу. Гости великодушно отпустили ее, списывая ее усталость на траур по мужу и душевные переживания.

Кристин была уже у двери, как вдруг услышала позади себя голос:

– Уже уходишь?

На этот раз он не смог застать ее врасплох.

– Да, – спокойно ответила она.

– Я подвезу тебя.

Он быстро подошел к ней и хотел взять за руку, но она отстранилась.

– Машина уже ждет меня.

Кристин поспешно вышла на улицу, нашла глазами свой автомобиль и шофера и обернулась. Анатоль стоял в дверях. Он казался еще выше, еще могущественнее. Она гордо вскинула подбородок:

– Не буду тебя больше задерживать, Анатоль.

Кристин решительно направилась к машине, но Анатоль оказался там первым. Он учтиво открыл ей дверь и, когда она села, тоже залез в машину.

– Я отпустил своего шофера, так что поеду с тобой. Где ты остановилась?

Он понял, что не знает, есть ли у Василиса недвижимость в Лондоне. Единственное, в чем он был уверен, что дядя никогда не пользовался номером его отца в гостинице. Тот самый номер, куда он так и не поехал, когда впервые встретил Тиа.

«Не вспоминай ту ночь. Все закончилось, и никогда больше не повторится», – подумал он.

Она назвала отель.

– Василису нравилось это место, тихое, уютное, с террасой на крыше. Там ты не ощущаешь себя в мегаполисе, скорее где‑нибудь за городом…

Тиа замолчала. Терраса в апартаментах Анатоля, прекрасная завораживающая атмосфера, его признание, что он не любит город…

Повисла тишина. Оба молчали. Вспомнил ли Анатоль то же самое?

Что, если да?

Она старалась сидеть от него как можно дальше, хотя в замкнутом пространстве автомобиля это было не просто. Мистер Хьюз, водитель, был за стеклом в кабине за рулем. Сердце ее бешено колотилось. Кристин пыталась собраться и успокоиться.

«Я вдова Василиса. Он может защитить меня от Анатоля уже тем, что он мой муж», – думала она.

Анатоль заговорил.

– Я хотел сказать, – начал он, но слова давались с трудом, – что был впечатлен твоим выступлением сегодня. Ты прекрасно справилась. – Он помолчал немного и продолжил: – Василис бы гордился тобой.

Кристин повернулась к нему, глаза широко раскрыты от удивления.

Неужели Анатоль только что это произнес? Неужели он на самом деле так думает?

– Я старалась в его честь, – тихо произнесла она и отвернулась.

Он все еще имел над ней необъяснимую власть. Как много раз они ехали так же вместе по ночному городу…

«Это было давно. Пять лет прошло. И будто в другой жизни. Я была женой, теперь я вдова, я мать. Анатоль ничего для меня не значит».

Она вспомнила лицо Анатоля в то самое утро, напряженное, взволнованное.

– Тиа, пойми, я не хочу жениться на тебе, не хочу детей, ни с тобой, ни с кем‑либо другим. Если ты мечтаешь о браке и детях, то не со мной, – объяснял он ей таким тоном, будто растолковывал простые, как дважды два, вещи человеку, не способному понять элементарное.

«Да, я не понимала тогда, но я усвоила жестокий урок», – подумала Кристин.

Он вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза.

– Мне хорошо с тобой, Тиа. Ты милая и уверенная, мне нравится быть с тобой, но чего я не потерплю, так это уловок, чтобы затащить меня к алтарю. Со мной это не пройдет. Давай договоримся, больше никаких путаниц с часовыми поясами, никакой забывчивости. Хорошо?

Он поднялся. Его литая фигура возвышалась над ней, делая ее худенькое тело еще меньше. Голос его приобрел металлический тон, мышцы лица напряглись.

– Если ты хочешь ребенка от меня, то тебе лучше уйти прямо сейчас, потому что этому не бывать.