Любовь творит чудеса

– Фу‑фу‑фу, – отозвался Ники и сморщился, а затем снова залился смехом.

Кристин попыталась его успокоить. Разыгрываться под вечер не следовало, потом малышу будет трудно уснуть. Да и ужинать с Анатолем так себе занятие. Разве это не глупо?

Но как она может запретить Анатолю видеться с Ники, если тот так к нему привязался? Невольная мысль закралась в голову Кристин: «Если я соглашусь, это может стать нашей нормой жизни…»

На секунду ей показалось, что идеальный образ семьи в ее голове стал поблескивать неосязаемой волшебной пылью. Она, Анатоль и Ники, вместе каждый день, каждую ночь… Семья. Как будто сказка стала реальностью.

В памяти всплыли слова Элизабет Баркут: «Они так хорошо ладят друг с другом» и несказанное «как отец и сын».

Нет! Она отогнала от себя эти мысли и начала помогать миссис Хьюз подавать на стол.

Ситуация с вином снова повторилась, но на этот раз Кристин не почувствовала негодования, что Анатоль принял на себя роль Василиса. Ей начало казаться, что брак с ним был так давно, в прошлой жизни. Воспоминания о нем блекли, он оставался в прошлом, а она шла дальше.

– Ты думаешь о моем дяде, не так ли? – спокойно спросил Анатоль.

Он не сводил с нее глаз с тех пор, как миссис Хьюз вышла из комнаты.

Кристин кивнула и почувствовала, что он взял ее за руку. Она подняла на него глаза в недоумении. В его взгляде она увидела то, чего раньше не было.

Несколько секунд они сидели молча, но тут Ники нарушил тишину:

– Мама, можно я начну есть, пожалуйста.

– Да, – ответила она с улыбкой, – только скажи перед этим молитву.

Ники послушно сложил руки на груди и с ангельским выражением лица, нараспев, произнес молитву, упомянув в конце, что, кто себя хорошо ведет, получает сладенькое, как научил его Джилес.

Анатоль засмеялся, и они начали трапезу. Ники ел пасту, а Кристин и Анатоль куриное фрикасе. Кристин потягивала вино из бокала и думала, что атмосфера за ужином гораздо расслабленнее, чем была в тот раз. Анатоль вел себя естественно, как будто так и должно быть, как будто его место здесь.

Соблазн, какой сильный соблазн…

Кристин постаралась сосредоточиться на том, как весело болтает Ники, как непринужденно отвечает Анатоль.

Когда тарелки опустели, Ники доел свой пудинг и начал зевать, они с Анатолем отнесли его наверх и уложили в кроватку. Как и в прошлый раз, Анатоль пожелал малышу спокойной ночи на греческом. Оказавшись внизу в гостиной, он сказал:

– Думаю, нужно создать для Ники двуязычную среду. Я сделаю все, что от меня зависит, но этого недостаточно, ведь я приезжаю не так часто.

В его голосе не было ни критики, ни назидания.

Кристин кивнула, осознавая, что Ники это пойдет на пользу.

– Да, что‑то нужно сделать, – сказала она и слабо улыбнулась. – Викарий обещал Василису научить Ники классическому греческому через пару лет, но я знаю, что этого недостаточно. Я сама знаю немного, но могу выучить с ним алфавит. Может быть… – она помедлила, – ты мог бы регулярно разговоривать с ним на греческом через Интернет и следить, чтобы Ники читал современные детские книги?

Про совместную жизнь с Анатолем она думать не хотела, поэтому поспешила продолжить:

– Я могу поговорить с его классным руководителем в сентябре, может, он сможет порекомендовать хорошего репетитора.

– Школа? – нахмурился Анатоль.

– Да, Василис записал его в школу раннего развития неподалеку. Там учился когда‑то Джилес Баркут. Она традиционная, но отзывы хорошие. Ники с нетерпением ждет начала занятий.

– Это школа‑пансион? – спросил Анатоль строго.

Кристин подняла на него удивленные глаза:

– Конечно нет, я бы не решилась отправить малыша в пансион. Может быть, в подростковом возрасте, если он захочет, но до этого ни в коем случае.

Кристин увидела, как мышцы лица Анатоля расслабились, он с облегчением сказал:

– Извини, меня отправили в пансион, когда мне было семь. Мои родители считали, что я мешаю их личной жизни…

В его голосе Кристин уловила не только жесткость, но и боль.

– Анатоль, это ужасно. Как они могли так поступить? – отозвалась Кристин с искренним состраданием.

Анатоль горько усмехнулся:

– Я не был для них важен. Василис заботился обо мне больше, чем мать с отцом. Я хочу быть для сына Василиса тем, кем был для меня Василис когда‑то, и даже больше… Это решено, и я не передумаю.

Они стояли, смотрели друг на друга. Потом Кристин заставила себя заговорить. Она должна это сделать.

– Мой ответ останется прежним, – произнесла она уверенно, хотя внутри ее бушевал ураган.

Анатоль разочарованно спросил:

– Почему? Наш брак так логичен, так естественен.

Кристин было трудно говорить. К горлу подкатил ком. Она сложила руки на груди и ответила:

– Я не могу и не хочу выходить за тебя, чтобы создать семью для Ники. Мы ходим по кругу.

– Так чего хочешь ты?! – закричал он и сам поразился, как громко и напористо у него получилось.

«Ты почувствуешь…» – вспомнил он.

Эти слова бесили его, они стояли между ним и тем, что он хотел сделать, – подхватить ее на руки, отнести наверх в спальню и снова любить ее.

Она опять выгоняет его из своего дома и из своей жизни. Тяжелой поступью Анатоль направился к двери.