Любовь в эфире

Рейтинговые подсчеты велись вовсю, и Салливан с Кэй из кожи вон лезли, чтобы разнообразить свою программу. А помимо того, все чаще и чаще появлялись на публике. Повсюду их осаждали толпы поклонников, требующих автографов на экземпляре журнала.

Сэм Шалтс всячески поощрял эту рекламную кампанию; Кэй же была от нее просто в восторге, надеясь, что скоро Салливан сдастся. Только нужно терпение. Он был горд и упрям, и Кэй слишком хорошо знала своего Сала. Оставалось лишь доказывать при любой возможности, что ей можно верить. Надо, чтобы Сал понял: никто другой Кэй не нужен.

Оставалось только ждать.

Словно почувствовав, что в ней произошла какая-то перемена, Уорд тоже повел себя иначе. Страстных поцелуев больше не было, не было и мучительных взглядов, пропала напряженность. Кэй хорошо понимала теперь, что если былая близость и возвратится, то только через дружеские отношения. Как и пять лет назад.

Они были добрыми друзьями, вместе обедали, отбирали новые музыкальные записи, болтали часами обо всем на свете. И так продолжалось до того морозного утра, когда она влетела в студию и Салливан впервые поцеловал ее.

На День благодарения было намечено действо под названием “Ежегодный обед у Билли ковбоя”. Ковбой Билли, здоровенный мужчина, уже двадцать лет тратил свое время и деньги на это мероприятие, приносившее немалые дивиденды радиостанции.

Незадолго до полудня у просторного склада собралась нетерпеливая публика. Здесь жарили индейку со специями, в воздухе плавали ароматы только что приготовленного пирога из тыквы.

Кэй, Салливан и другие участники команды, повязав на поясе полотенца вместо фартуков, выполняли роль официантов. К ним присоединились телевизионщики, работники других радиостанций, так что щедротами Большого Билла смогли воспользоваться сотни людей.

Славный выдался денек для Кэй. Салливан, у которого улыбка с лица не сходила, носился между столами, разнося тарелки с едой. Ловя то и дело на себе взгляд Кэй, он словно спрашивал своей улыбкой: “Ну разве не здорово? Совсем как в старые времена!”Дождавшись, пока ублаженная публика разойдется, журналисты и сами присели поужинать.

– Занято?

– Разумеется, сам, что ли, не видишь? – И негодяй Джефф Кернз быстренько придвинулся к Кэй.

Стараясь не уронить тарелку, Салливан наклонился к нему:

– А ну-ка, приятель, подвинься, это мое место. Не возражаете, мисс? Кэй молча улыбнулась. А то он сам не знает? Пиршество затянулось до позднего вечера. Все так же, не произнося ни слова, Кэй позволила Салливану взять себя за руку и отвести к машине. Высоко подняв воротник кашемирового пальто, он улыбался ей, и у Кэй мелькнула мысль, не позвать ли его выпить чашечку кофе или чего-нибудь покрепче.

– Не лихачьте, Кэй, будьте поосторожнее, – сказал он, открывая перед ней дверцу машины.

– Салливан…

– Да? – Он стоял совсем близко, волосы его развевались на зимнем ветру.

– С праздником.

– И вас тоже. – Он повернулся и зашагал к своему “Мерседесу”.

Рейтинговая процедура закончилась. Теперь оставалось ждать подведения итогов к пятнадцатому декабря. В десять утра Салливан Уорд выключил микрофон, поднялся с места и шумно, с облегчением вздохнул. Кэй вскочила следом и радостно засмеялась:

– Вашу руку, партнер! Мы победили!

– Это уж как пить дать! – Не обращая внимания на ее протянутую руку, Салливан обнял Кэй, крепко прижал к груди и принялся раскачиваться вместе с ней.

Кэй показалось, что от счастья сейчас задохнется. Она обняла Салливана за талию. Раскачивание прекратилось. Смех умолк. Уорд, словно опомнившись, слегка отстранил ее от себя.

– Эй, ребята! – В дверях показалась голова Джеффа. – Надо бы как-нибудь отметить это дело. Приходите через четверть часа к Лео, шампанского выпьем да перехватим чего-нибудь.

– Голодна? – улыбнулся Салливан.

– Слона бы съела.

– Так пошли? – Он взял ее за руку.

– Побежали.

Кэй вцепилась ему в ладонь, и, забыв от радости даже пальто надеть, они, хихикая словно малые дети, выскочили на пронизывающий декабрьский ветер.

Жена Сэма Шалста настояла на том, чтобы всем миром встретить Рождество у них дома. Прося Кэй помочь ей подготовиться к приему, Бетти на самом деле хотела пообщаться с ней до появления остальных гостей. Около шести Кэй, облаченная в длинное, плотно облегающее ее стройную фигуру платье из черного бархата, появилась у Шалтсов.

Купила она это платье специально к Рождеству и обманывать себя даже не пыталась сделано это было ради Салливана. Ей хотелось выглядеть строго и в то же время соблазнительно.

– Ничего себе. – Бетти всплеснула пухлыми руками. – Нет слов! Ну теперь ему от вас никуда не деться.

– Кому? – невинно осведомилась Кэй.

– Да бросьте вы, Кэй. Салливану Уорду, вот кому.

– Послушайте, Бетти, – устало вздохнула Кэй, – неужели ни у кого нет других дел, кроме как разбираться в моих с Салливаном отношениях?

– Почему же ни у кого? Только у тех, кому вы оба дороги. Знаете, дорогая, языком я болтать не люблю, но… в общем, после того как вы уехали, Салливан как зверь в клетке метался. То есть я хочу сказать…