Любовь в наказание

Когда с финансовыми вопросами было покончено, и Маша сладко посапывала в кровати, обнимая свою единственную самодельную куклу, я приступила к главному вопросу.

— Клавдия, я понимаю, что вы не очень хорошо знакомы с людьми в этой деревне. Но все ли вам тут нравятся? — напрямик спросила я, и физически почувствовала, как напряглась Лида.

— Люди везде одинаковы, — мудро так изрекла Клавдия.

— И все же, не обижает ли тут вас кто сильнее других?

В том, что им достается на орехи, я даже не сомневалась. Нищета всегда влечет за собой унижение.

— Обида — она ведь для того обидная, кто ее слышит. Я же родилась глухой к ней, как и Машка моя вон…

Эк загнула! Да она настоящий философ, хоть и не образованная. Но и я тоже не лыком шита. Вскоре я выяснила, что обижает ее и даже очень местный богатей, что дает ей кусок своей земли под овес в аренду. На этом участке она и так выращивает мизер злаков, так еще и больше половины отдает хозяину. Это ли не поборы сверх меры? Вот на этого хапугу то мы и будем ориентироваться.

План мой был до примитивного прост. Найти козла, заставить его запасть на Лиду, да так чтоб понеистовей. А потом натравить на него Антипа. Ну может, колдонуть немного для верности, чтоб уж точно не промахнулся, и рука не дрогнула в последний момент. Ведь не позволит ему совесть не защитить бедняжку. К тому же, кажется, Лида ему понравилась как девушка. Да и он ей… Но суть не в этом, и плевать я хотела на их переглядывания. Я сюда явилась по делу, а не погостить.

— Злая ты, Том, — заявила Лида, когда я ей все рассказала. К тому времени мы уже отправились в свой чистенький сарай, на застеленное застиранной, но пахнущей чистотой простыней сено. — С людьми так нельзя поступать.

— Можно, когда они позволяют себе лишнего, — безапелляционно отрезала я, и отвернулась от подруги. Вот уж чего точно не собиралась делать, так это вступать с ней в препирательства.

Глава 9

На утро нас ждал поистине королевский завтрак. Ну или я так сильно проголодалась за вчерашний день. Жаркое, когда картошечка с золотистой корочкой, мясо холодного копчения, козий сыр… Огурцы, только-только сорванные с грядки. И квас! Настоящий хлебный квас, а не мутное пойло, называемое киселем. Красота, одним словом! Да я от запахов еще в сарае едва не сошла с ума, а уж за столом и вовсе забыла о правилах этикета. Впрочем, не я одна. Все вчетвером, даже малышка Маша наравне со взрослыми, уплетали мы за обе щеки.

Старательно набивая желудок, я вела в уме подсчет, сколько же осталось до того самого дня, когда не сносить головы горе колдуну. Получилось ровно шесть. Сидеть тут, в прошлом, так долго совершенно не хотелось. Именно поэтому нам и нужно во что бы то ни стало заставить Антипа сегодня пришить местного скрягу-бабника, на которого навела нас Клавдия.

— Спасибо, дорогая хозяйка, все было очень вкусно! — встала я из-за стола. — Пора нам по делам…

Поймав осоловелый взгляд Лиды, повторила с нажимом:

— Нас ждут срочные дела.

Про зажиточного засранца Кудрявцева, раздающего мизерные кусочки земли беднякам за непомерную плату, я вчера узнала у Клавдии все. Даже на жену его у меня теперь имелось полное досье. И кто в любовницах у него ходит, тоже знала. Подумать только, их у него было три одновременно. Это даже не бабник, а бабничище! Такие самим своим существованием заслужили стать наказанными.

— А тебе его не жалко? — оторвала меня от вендеттовских размышлений Лиза, когда брели мы с ней не торопясь по проселочной тропинке.

— Кого?

— Ну этого… Кудряшова, кажется?

— Кудрявцева, — кивнула я. — Нет, не жалко.

— Ты же даже его не видела…

— Вот сейчас и посмотрим на его наглую рожу.

Я бросила быстрый взгляд на подругу и поняла, что мысли ту занимают не менее мрачные, чем мои, но точно прямо противоположные. Сдавалось мне, она пытается придумать, как образумить меня. Ссориться мне с ней не хотелось, потому и сказала примирительно:

— Слушай, Лид… Если этот мужик клюнет на тебя, — а не клюнуть на нее сейчас было невозможно. Такая хорошенькая рядом шла, глаз не отвести. Мне даже вдруг подумалось, что эта эпоха ей подходит гораздо больше, чем наше современное время. — И это при живой жене и трех любовницах. Трех, понимаешь? То какой же он хороший? Не кажется ли тебе, что таких нужно наказывать?

— Но не убивать же! — возмутилась она. — Неужели человеческая жизнь для тебя так мало значит?

Вот как ей объяснить, что, в общем-то, для злой ведьмы человеческая жизнь не значит ничего? Мы не прикипаем душой, не испытываем симпатий. Бывают, конечно, исключения. Как вот Лида, например. Ну еще мы фанатики семьи. За родных своих горло готовы перегрызть. Такая у меня была мама, да и только. Одни мы с ней родные на всем белом свете. Ну еще малышка, дочка Клавдии, затрагивала в моей душе какие-то струнки, ее хрупкое тельце и умненькое не по годам личико мне нравились. Наверное, я жалела Клавдию, но больше злилась на несправедливость. Вот и все мои привязанности, если можно их так назвать. Но как все это объяснишь? Это надо чувствовать.