Любовь в полдень

— Потому что приходится часто иметь дело с дикими созданиями, которые так и норовят лягнуть — по поводу и без повода.

Кристоферу сравнение не понравилось.

— Какая удача: опыт с дикими животными служит хорошей подготовкой к замужеству.

— Нет, я вовсе не то имела в виду: хотела сказать, что следовало бережнее отнестись к твоим нервам.

— Нервы у меня отсутствуют! — рявкнул Кристофер.

— Извини. Можно назвать их как-нибудь по-другому. — Голос звучал так мягко и спокойно, что целая стая кобр, тигров, волков и барсуков сбилась бы в тесную кучу, положила бы головы на спины друг другу и задремала бы.

Сжав зубы, Кристофер хранил каменное молчание.

Вытащив из кармана платья что-то похожее на печенье, Беатрикс протянула угощение Альберту; тот с готовностью встал и подошел. Она подвела терьера к двери, жестом попросила выйти за порог и по-дружески предложила:

— Будь добр, проверь, что делается в кухне. Кажется, миссис Клокер собирается тебя покормить.

Альберт мгновенно исчез.

Беатрикс заперла дверь и подошла ближе. В платье цвета лаванды, с аккуратно собранными и тщательно заколотыми волосами, она выглядела свежей и женственной. Трудно было узнать недавнюю девушку в бриджах и с молотком в руках, а тем более бесстрашную всадницу на полудиком, необъезженном жеребце.

— Я ведь мог тебя убить, — сердито произнес он.

— Но не убил же.

— Мог поранить.

— И все-таки не поранил.

— О Господи, Беатрикс! — Не выпуская из руки стакан, Кристофер тяжело опустился в кресло возле камина.

Шелестя шелком, она пошла за ним.

— Вообще-то я не Беатрикс, а ее покладистая, тихая сестра-близнец. Беатрикс просила передать, что отныне всецело доверяет меня тебе. — Взгляд скользнул к бутылке. — Да, а еще ты обещал отказаться от крепких напитков.

— Мы ведь не женаты. — Кристофер понимал, что стыдно отвечать любимой ее же словами, однако не смог удержаться от искушения съязвить.

Беатрикс даже глазом не моргнула.

— Прости, мне очень жаль. Непростая доля — беспокоиться о моем благополучии. Сознаю, что я чересчур безрассудна, а к тому же склонна переоценивать собственные возможности. — Она опустилась на пол у ног жениха и положила руки ему на колени. В серьезных синих глазах, окаймленных бархатными черными ресницами, читалось искреннее раскаяние. — И потом я не имела права разговаривать с тобой таким тоном, к которому привыкла с детства. В моей семье споры и препирательства считаются развлечением; мы забываем, что кто-то может отнестись к перепалке серьезно и даже обидеться. — Она провела пальцем по ноге, изображая какую-то причудливую фигуру. — Но недостатки компенсируются немалыми достоинствами. Например, я ничего не имею против собачьей шерсти. А еще умею поднимать пальцами ног разные мелкие предметы — удивительно полезная способность.

Кристофер почувствовал, как оцепенение тает подобно весеннему льду. И дело было вовсе не в арманьяке; душу согревала Беатрикс.

Прелестная, непредсказуемая, неотразимая, обожаемая Беатрикс.

Но чем больше он оттаивал, тем менее уверенно себя чувствовал. Под тонким покровом самообладания зрело вожделение, мощное и непреодолимое.

Он поставил недопитый стакан на ковер и привлек любимую ближе — так что она оказалась между колен. Нагнулся и прильнул губами ко лбу, жадно вдыхая мучительно сладкий аромат жемчужной кожи. Потом снова откинулся на спинку кресла и пристально всмотрелся. Беатрикс выглядела ангельски невинной и такой кроткой, что, казалось, сахар у нее во рту не растает. Ах, мошенница, с нежностью подумал Кристофер и погладил узкую ладонь, которая без лишней скромности согревала бедро. Пытаясь совладать с желанием, он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Значит, твое второе имя — Элоиза. — проговорил он.

— Да, в честь средневековой французской монахини. Отцу нравились ее сочинения. Но прославилась она любовными письмами к Абеляру. — Лицо Беатрикс вспыхнуло радостью открытия. — Оказывается, я оправдала свое имя, разве не так?

— Известно, что история закончилась весьма печально: родственники Элоизы кастрировали Абеляра. Честно говоря, аналогия не слишком радует.

Беатрикс улыбнулась:

— Тебе беспокоиться не о чем.

Улыбка тут же погасла, а во взгляде мелькнула тревога.

— Я прошена?

— Зато, что подвергала себя неоправданному риску? Ни в коем случае. Ты мне слишком дорога. — Кристофер сжал тонкие пальцы и поднес к губам. — Мисс Хатауэй, в этом платье вы поистине прекрасны, и я несказанно дорожу восхитительным обществом, однако вынужден проводить вас домой.

Беатрикс не шелохнулась.

— Не раньше, чем конфликт разрешится.

— Конфликт уже разрешился.

— Нет, между нами до сих пор стена; я отчетливо ее ощущаю.

Кристофер покачал головой:

— Просто я немного… расстроен. — Он взял ее за локти. — Позволь, помогу встать.

Она не подчинилась.

— Нет, что-то все равно не так. Ты далеко.

— Я здесь, рядом.