Любовь в ритме танго

Я стала говорить тише, но не отказалась от жестов из этого репертуара, тут Агустин обнял меня окоченевшими руками и постарался заглянуть мне в глаза. Я даже ущипнула себя, я смотрела ему в глаза, пока он касался губами моих губ, но ничего не чувствовала. Я откинула голову назад и тут же ощутила ее вес.

— Жаль, — раздалось слева от моей головы. — Я остался без курицы. Не знаю, что с тобой случилось, не понимаю, но мне это не нравится. — Агустин сделал паузу и посмотрел на меня. — Если бы ты решила устроить для меня стриптиз, я был бы не против.

Я хотела в корне подавить в себе стыд, но все равно покраснела, краска растекалась по моему лицу как заразный вирус. Я сидела на краю нашей импровизированной постели, спиной к Агустину. Я натянула ажурные чулки, обулась, не теряя времени на шнуровку ботинок. Потом надела свитер. Теперь, полностью одетая, я чувствовала себя намного лучше. Обойдя кровать, я прошла в ванную и сняла юбку с радиатора (я повесила ее туда сушиться, после того как простирнула в раковине). Мне страшно не хватало Фернандо, теперь я остро почувствовала это. Я впервые сказала себе, что если бы мы не расстались с Фернандо, вернее, если бы он не бросил меня, то я бы так и осталась маленькой девочкой. В шкафу на кухне я нашла пластиковый мешок, потом заглянула в спальню. Я не хотела, чтобы Агустин заметил мои горящие щеки. Я хотела только попрощаться с ним.

— Прощай.

Агустин ответил мне, когда я укладывала юбку в мешок.

— Посмотрим.

Я тихо взяла пальто, стараясь не давать волн своему огорчению. Потом послышался скрип кровати и шаги босых ног. Я решила поторопиться и, не теряя времени, выскочила на лестничную клетку и вызвала лифт, намереваясь, выходя из дома, с силой хлопнуть дверью.

Я с нетерпением ждала, пока красная стрелка над дверью лифта перестанет светиться и лифт пойдет вниз. Я слышала шаги Агустина, его голова была видна через прозрачную дверь, она отражалась в зеркалах на стенах лифта. Я посмотрела налево, направо — никого. Я стояла перед дверью лифта, нетерпеливо топала каблуками, словно пыталась поторопить лифт, но единственное, что случилось, — это то, что лифт остановился на другом этаже. Дверь квартиры Агустина открылась, из нее вышел сам хозяин, совершенно голый, и направился в мою сторону. Я следила за его движениями в зеркале и видела, как он подошел. Он обнял меня сзади. Неожиданно я почувствовала, как его член уперся в мою левую ягодицу и начал тереться об меня. Я пыталась сопротивляться. Я поняла, что происходит, когда он начал использовать свой основный лексикон.

— Посмотрим, шлюха.

Сказав это, он повернул меня к себе. Я закрыла глаза и молча отдалась ему. Мое тело моталось между его руками как неживое, спиной я была прижата к дверям лифта, потом мы съехали на пол. Я так и не открыла глаза, не разжала губы, молчала, двигалась, насколько это было необходимо. Губы задрожали, и я с силой их закусила.

— Вот так, — услышала я словно сквозь сон. Тут я закричала, кричала долго и очень громко.

* * *

Вначале я не поняла, что произошло, не знала, какой глубины была бездна, в которую я так радостно падала, и не представляла, насколько остры ее крутые склоны, исполосовавшие мою душу болезненными ранами. Вначале я все еще преступно слушалась моего тела и не чувствовала себя ни в чем виноватой.

До сих пор я произносила одни и те же слова — простые комбинации фонем, которые слышала тысячи раз, всегда применяемые в одном и том же контексте. И вдруг все изменилось: я начала подозревать, что каждый раз мое поведение было не естественным, а искусственным, плохо или хорошо сыгранным, но именно сыгранным каждый день. Я слышала знакомые слова и подчинялась им, чтобы сделать последствия своего поведения предсказуемыми для самой себя. Я думала об этом весь день, хотя и не могла понять, хорошее это открытие или нет, так же как не могла не радоваться до мурашек всякий раз, когда воскрешала в памяти голос Агустина. Его голос медленно, как огарок свечи, таял в моих воспоминаниях, пока он говорил: «Посмотрим, шлюха».