Любовь в ритме танго

— Беги в мастерскую «Рено» на углу и спроси, не знают ли они, где можно достать такую деталь, — в его голосе звучала надежда. — Если тебе скажут «да», спроси адрес магазина. Беги туда и купи что нужно. Быстрее.

Фернандо отправлял меня, не отдавая себе отчета в том, что я ничего в этом не понимаю. Он поцеловал меня, и в этом поцелуе сосредоточилась вся его жизнь в Альмансилье, все его чувства и переживания. Над нашими головами кружили чайки. Я побежала выполнять поручение. Механик из «Рено» осмотрел цилиндр, потом указал мне на большой ящик.

— Бери то, что тебе больше понравится.

— Но подойдет ли оно к немецкому мотоциклу?

— И к австралийскому самолету, Малена, черт побери… Откуда берутся такие умники?! Это универсальные запчасти.

Глаза Фернандо заблестели, когда он увидел деталь. На радостях он заговорил по-немецки, я ничего не поняла, кроме того, что смогла ему угодить. Ему понадобилось четверть часа для ремонта. Когда он завернул последний винт, поднял мотоцикл, с гордостью его осмотрел и повернул ключ в замке, — мотоцикл завелся. Фернандо подошел ко мне с торжествующим видом.

— Замечательно! Звучит прекрасно, послушай…

Действительно, я больше не слышала того страшного звука.

— А другой цилиндр? Ты оставила его в мастерской?

— Нет, он у меня.

Я протянула ему правую руку, в которой все это время сжимала сломанную деталь. Все то время, пока он работал, я бережно прижимала ее к себе. Мысль о сопричастности к починке «Бомбы Вальбаум» мне нравилась, я с удовольствием ощущала свою значимость.

— Хорошенькое приданое!

— Мне нравится, но если он тебе для чего-то нужен, я верну его тебе прямо сейчас.

— Нет, оставь себе. Он больше мне не нужен…

Фернандо снова не смотрел на меня.

В конце лета у меня появилась возможность проверить свои подозрения. Фернандо заявил мне, что дата его возвращения в Германию определена, так что теперь мне придется привыкать жить в разлуке. У нас оставалось очень мало времени, чтобы побыть вместе. Десять дней до отъезда, потом девять, потом осталось восемь. Я рассчитывала каждую секунду, каждую минуту, чтобы побыть с любимым, посмотреть на него. Каждое утро начиналось для нас немного раньше, а вечер заканчивался чуть позже. Мы не ездили в Пласенсию, мы больше не гуляли по деревне, больше не пили вина, не играли в карты, мы не теряли время на то, чтобы пойти в кино. Я должна была первой попрощаться с ним, но не могла сделать этого. Я старалась сохранить в памяти каждый его жест, его черты, его голос, все его движения, словно все это было самым большим сокровищем на свете. Я ни на миг не хотела разлучаться с Фернандо.

Как-то между нами состоялся очень откровенный разговор:

— В твоем доме при входе есть квадратный маленький приемник. Так? Справа от деревянной зеленой вешалки с зеркалом и с крючками для пальто. Не так ли?

— Да, — пробормотала я, заставляя себя прислушаться к нему. — Но откуда ты об этом знаешь?

Он знал о многих вещах, и теперь его голос звучал очень уверенно, без колебаний, сомнений он звучал очень твердо. Фернандо точно знал, что находится рядом с зеленой вешалкой около двери, он точно знал, где находится лестница, какого цвета стены в коридоре, что справа, что слева, что на лестничной площадке, что на кухне. Он подробно обрисовал мне мой дом и посмотрел на меня. Я кивнула, как бы подтверждая правильность его слов, а Фернандо понял, что я лишь прошу его продолжить рассказ. Фернандо искусно описывал дом, в котором никогда не был, упоминая невероятные детали, на которые я сама никогда не обращала внимания. Он словно глядел на привычные мне вещи взглядом маленького ребенка, для которого все было ново и необычно.

— Это невероятно, Фернандо, — наконец сказала я, сбитая с толку. — Ты все знаешь.

Он улыбнулся, но на меня не посмотрел.

— Мой отец рассказал мне. Он жил там до семи лет.

Я вспомнила рассказы Мерседес и тоже захотела рассказать ему все, что знаю, но Фернандо не дал мне сказать и продолжил воспоминания.

— Когда я был маленьким, мы приезжали на каникулы в Испанию три или четыре раза. И однажды вечером, когда я остался с ним наедине, отец предложил игру. Мы попытались представить дом изнутри. Я спрашивал его, а он отвечал, словно находился внутри и рассказывал мне, что его окружает. Я запомнил все. Говорят, у маленьких детей хорошее воображение и прекрасная память. Должно быть, это так, потому что я помню обо всем, что он мне рассказывал, будто это действительно видел.

Тут в моей голове наступило просветление. Уже в следующую секунду я знала, что следует делать. Я сняла с шеи ключ на металлической цепочке и положила его на ладонь Фернандо.

— Возьми, — только я и сказала.

— Что это? — непонимающе спросил Фернандо, глядя то на ключ, то на меня.