Любовь виршеплета

Я так разозлился, что прям аж захотелось свалить в неведомые дали… До пляжей хотя бы. На ойкуменах (по крайней мере, в наших краях) вообще редко можно встретить большие водоемы. Помойму, это как-то связано с магией, что балансирует климат. Все речки, что я видел, можно было перейти вброд, не замочив подбородка. Куковать в камышах на бережках таких вот речушек или болотистых прудов – увольте, удовольствие не для меня. Здешние же озера были счастливым исключением. И вот я тут… но из-за двух уродов они недосягаемы!

Неожиданно лес закончился. Вот только мы шагали по чащобе, а вот уже стоим на опушке под яростно палящим солнцем. Я тут же позабыл про обиду на дракона и принялся осматриваться на местности. Вокруг раскинулись квадратики полей, искрилась лента речки, поодаль виднелся край ойкумены, с уходящей в горизонт пушистостью облаков над скверной, и городок, кажется, Сервиндейл называл его Белфоросом. И никаких пляжей в обозримости. Твою же мать!

Городок на первый взгляд был чуть побольше Базела. Из-за ровной, словно стол, местности, трудно было определить его истинный размер. По большей части одноэтажная застройка изредка перемежалась трех-четырехэтажными гостиницами и тупоносыми башенками Братств Храмовников, а в центре виднелась массивная ратуша «летящей» эльфийской работы.

Еще полчаса ходьбы и мы оказались внутри городских стен. Как ни странно, они, в отличие от Базелских, содержались в довольно пристойном виде. Держу пари на свои уши, что причиной тому – буйные хандагадарцы, чьи вторжения пару раз добирались аж до сюда.

Мы прошли сквозь ворота, и я с радостью окунулся в многолюдное разноголосье. Всегда с удовольствием посещаю новые места. Белфорос производил приятное впечатление. Мощеные брусчаткой чистые улицы, беленые фасады домов, разнообразные кованые заборчики – все говорило об успехе и достатке. Простой люд щеголял в опрятной добротной одежде. Более состоятельные горожане, к моему удовлетворению, рядились в модные на континенте бледные жакеты и пурпуэны всевозможных оттенков, пошитые, правда, из каких-то местных легких тканей. Тут и там мелькали серые и коричневые сюрко Храмовников, которых здесь было необычно много.

Как и в любом портовом городке, по дороге нам встретилось немало иностранцев: загорелые матросы, бредущие в подпитии, словно в шторм, праздные туристы со всех Внутренних ойкумен; тут же и вездесущие хандагадарские орки, до земель которых отсюда вдвое ближе, чем от Ледяной Горы, эльфы, прибывшие, видимо, с какой-то близлежащей ойкумены. Высокие угловатые фигуры в расшитых тысячеветником плащах парились на жарком солнце, но мужественно терпели жару, боясь расплескать достоинство.

– Столько орков и никакой стражи… – удивленно протянул я, когда мы разминулись с очередной компанией зеленокожих бугаев, увешанных оружием. – На Ледяной Горе эти ребята прекращают пить только после двух ударов алебардой по башке.

– На ойкумене Три Озера с полдюжины Братств, – улыбнулся дракон. – Даже хандагадарцы понимают, что куролесить в месте, где, куда ни плюнь, попадешь в мага плохая идея. Все ученики и подмастерья Храмов приписаны к страже и регулярно обходят городские улицы.

Мы пробрались по краю большого рынка, откуда доносились отчаянные крики зазывал, минули угловатую башню какого-то братства Храмовников, прошествовали по многолюдной улице с красивыми домами богатеев, и спустя десять минут, наконец, подошли к двухэтажной гостинице с обширной затянутой плющом верандой на втором этаже.

«Гостиный дом братьев Лембер» – прочитал я скромную табличку.

Респектабельный такой райончик. Видно, что не из дешевых, но без вычурной роскоши и показухи, присущих внезапно разбогатевшим купцам и чинушам. Сервиндейл, как я погляжу, в средствах не стеснен. Бараний рог мне в зад, а не продешевил ли я с запрошенным золотишком?

Изнутри «Гостиный дом братьев Лембер», как и снаружи, был выдержан в том же стиле самодовольной добротности. Беленые стены с развешанными в продуманном беспорядке репродукциями известных художников, неброская лепнина с позолотой, опрятный бородач с профессионально добродушной улыбкой за конторкой. Все как надо.

Сервиндейл вновь потряс мошной, и мы сняли аж три номера на втором этаже возле веранды, куда мальчишка-половой, красный от натуги, оттащил наши вещи.

И наконец, Провидение смилостивилось надо мной, и мы двинулись подкрепляться!

В большой обеденной зале было почему-то пусто. То ли сей акт трапезничества мы решили свершить в нетипичное время, то ли посетителей в «Гостином доме братьев Лембер» нынче было не шибко много, но в зале мы были одни.

Едва мы присели за широкий стол, как рядом возникли два милых, в этакой крестьянской красоте, создания. Две румяные, пышущие здоровьем девахи в белых передниках с витиеватым неразборчивым вензелем.

– Чего изволите, уважаемые сиры? – обратилась к Сервиндейлу та, что щеголяла объемистым бюстом, аппетитно выглядывающим из гордого декольте.