Любовь вне правил

Недоделанный викинг! Вот сейчас бы она с превеликим удовольствием вцепилась всеми трясущимися пальчиками и в его ужасную бороду и в эти шикарные космы на его голове.

– Уж поверь мне на слово, Рикки-долбо*б-львиное-сердце, с моим рассудком как раз предельно всё в порядке! И каждое моё действие и слово более чем взвешенно, просчитано, а главное, чрезмерно адекватно!

Каким бы было неописуемым наслаждением зачитывать всё это в его... прямые, въедливые глаза, которые он определенно не собирался постыдно отводить в сторону, если бы её сейчас саму так не колотило изнутри зашкаливающей амплитудой запредельных эмоций!

Ох уж этот чёртов эффект неожиданности большого сюрприза!

– Честно говоря... – ему пришлось на пару секунд сжать челюсти и сделать всё возможное, чтобы ни в его глазах, ни уж тем более на самом лице не промелькнуло хотя бы едва заметной тени острой боли, подрезающей не только тело, но и здравый разум, пока он заканчивал затянувшуюся попытку выпрямиться и вырвать аналитическое мышление из цепкой хватки физического "недомогания".

Как бы он не тужился внешне, охрипший и чуть сдавленный голос выдавал его с головой.

– Я немного в глубоком ауте, и мне крайне сложно вспомнить, чем таким... исключительным мне удалось когда-то прогневить малышку... – ему пришлось сделать вынужденную паузу, поскольку взгляд Джо провернул свою зубодробительную дрель предупреждающим нажимом по его шокированным глазам с едва заметным наклоном головы и сверхсдержанным поджатием пухлых губок. – Мисс Джоанн Слоун!

Крайне удивительным было то, что он прекрасно помнил и о малышке Джоанн Слоун, и, возможно, о том факте, что они не виделись (страшно подумать!) 20 лет!

Но он же реально прав, вашу бабушку! 20 лет! Он впервые видит её взрослой и на вряд ли так скоро успел свыкнуться с данным разворотом событий, как и принять в кластеры своей офигевшей памяти полученную визуальную и "текстовую" информацию. Сопоставить за несколько секунд прошлые воспоминания с бешеным артобстрелом из новейших обстоятельств?.. Тут у кого хочешь соображалку заклинит и не хило так.

– Ну конечно! Сама святая наивность! – на благо длинные каблуки любимых туфель позволяли сверлить его глаза своими практически на одном уровне... и практически соприкасаясь носами.

При иных обстоятельствах, столь близкое расстояние с лёгкостью сошло бы на весьма интимную беседу двух очень близких людей, на грани зарождающегося страстного поцелуя. Да и что она могла сделать? Он же вцепился ей в руку и очередным ласковым нажатием на те же болевые точки, необъяснимым маневром заставив её сократить разделявший их фут до каких-то ничтожных двух дюймов. Она сама не заметила, как это сделала! Как впрочем и всего остального, что творилось вокруг: где она, какого чёрта тут происходит, и почему позволяет этому обросшему питекантропу к ней прикасаться?

– "Это был не я, это был однорукий!" Видно, и брачные клятвы ты даешь с такой же необремененной легкостью, как и прочие обещания не важно какого срока давности? В радости и печали, в болезни и здравии, покуда смерть не разлучит вас? Действительно, зачем напрягаться? Все настоящие пацаны так делают! Хочу сказал, хочу передумал, у вас же своё представление о чести и ответственности!

– Никогда раньше не жаловался на плохую память, даже в моменты сильнейшего опьянения, но... ей богу!.. Пытаюсь напрячь извилины, но ни черта не понимаю. Разве мы с тобой встречались после Каслфорта где-то ещё? Не с этой же пятницы тебя так сорвало с тормозов? – он и сейчас выглядел далеким от понятия "поддатый"! Да, запах лёгкого алкогольного перегара с отвратительным душком сигаретного дыма резал по всем рецепторам обоняния, но его глаза оставались ясными и такими же всеподмечающими, как и в их случайную встречу в "Аркадии" – никакой расплывающейся дымки отупляющего дурмана. Мало того, он и вправду хмурился, настраивал свой чётко сфокусированный взгляд на её лице, будто пытался со столь близкого расстояния по её чертам изучить и разгадать неподдающуюся его разуму загадку.

Неплохой прием, особенно, когда держишь разъяренную шикарную фурию впритык к себе и без особого стеснения (на глазах у её не менее изумленного жениха!) рассматриваешь её абсолютно неузнаваемое личико.

Ещё бы! Сколько прошло часов, когда он перестал вспоминать её в том вызывающем атласном платье, через "липкую" ткань которого так нагло разглядывал соблазнительные формы её точеной фигурки? Она нисколько не удивится, узнай, что он тем же вечером дрочил у себя номере, рисуя в своём озабоченном воображении, как снимает с неё эту невесомую драпировку.

И какого чёрта, святые угодники, она думает об этом сейчас, сгорая живьём в пламени собственного негодования, кипящего в жилах адреналина и в уплотняющемся жаре живой преисподней тела напротив?