Любовь во время карантина

Утром мне пришли странные, но дружелюбные сообщения от какого-то мальчика. Он забрал Эпикура с вокзала и стал пытаться переправить его в Москву. Спустя два дня я поехала в шесть утра на автовокзал куда-то на Измайловскую. Я отдала водителю автобуса восемьсот рублей и забрала живого и здорового Эпикура. Кажется, мой страх потери был сильнее, чем его. Не уверена, что он вообще способен на привязанность. Только если к огурцам.

Дальше становилось хуже. У Эпикура, как и у всех его сородичей, было больше тысячи зубов. Но я никогда не ощущала от него угрозы. Он был опасен только огурцам. Иногда я сажала его на руку. Физическая близость создавала между нами призрачные эмоциональные нити. По крайней мере я убеждала себя в этом. В одну из тактильных коммуникаций Эпикур присосался к моей руке и довел мою руку до синяка. Он, наверное, не кусал, а как-то всасывал кожу. Я не знаю точно, но это было больно. Я читала, что, если рано забрать котенка от матери, у него может нарушиться сосательный рефлекс – он будет обсасывать все, похожее на кошачью грудь. Но Эпикур не был котенком. Он даже не был млекопитающим. Наши отношения от его действий очень пострадали: я стала бояться с ним любых контактов и только изредка доставала за раковину, чтобы помыть.

Следующие годы нашей совместной жизни мне запомнились плохо: я была увлечена девочками и учебой и ухаживала за ним по инерции. В один момент я перестала жить в общежитии и полгода путешествовала по квартирам разных подруг. Так что на полгода оставила его жить у своей другой лучшей подруги. И ни разу не спросила у нее, как он себя чувствует. Я просто очень ей доверяла. А когда нашла себе постоянное жилье, то сразу забрала его обратно. Наши отношения, когда мы снова стали жить вместе, не улучшились. Мы были как женатая пара, у которой закончились нежность и общие интересы, но долг остался. Я не чувствовала ничего. Он, наверное, иногда чувствовал голод, потому что я забывала его покормить.

Однажды я заметила в аквариуме (тогда я уже переселила Эпикура в аквариум) странные маленькие белые шарики. Это были яйца. Из яиц вылупились маленькие улитки. Маленьких улиток было примерно шестьдесят штук. То есть катастрофа.

Улитки – гермафродиты. Они могут самооплодотворяться раз в два года. Так написано в интернете. Когда у Эпикура появились дети, возник вопрос, корректно ли называть его Эпикуром. Я стала называть его Эпикурия. Такое решение казалось мне очень феминистским и умным. Теперь уже больше не кажется. До сих пор не знаю, что делать с субъектностью улитки. Вся власть в этих отношениях моя: я решаю, где ему жить, что есть и когда. С другой стороны, объектно-ориентированная онтология говорит нам, что субъектность есть даже у неживых объектов, просто мы сконцентрированные на себе дурачки.

Способность так легко заводить детей не добавила очков Эпикуру. Я боялась, что этот опыт повторится. Контролировать фертильность Эпикура было невозможно, поэтому приходилось только молиться, чтобы ничего плохого не случилось.

Я стала рассеянной, стала уезжать каждый месяц на неделю или две в другие города и страны. В жизни Эпикура чередовались спячка и изобилие еды. Если лишить улитку влажных условий и еды, то она впадает в спячку, но это нестрашно. Улитка выйдет из спячки, если на десять минут погрузить ее в теплую воду. Каждый раз, когда я возвращалась, первым, что я делала, была забота об Эпикуре. Разбудить, накормить, прибраться, налить воды. В последний раз я вернулась в январе 2020 из Барселоны и больше никуда не уезжала, потому что заканчивала университет и пыталась быть умной. А потом начался карантин и закрытые границы.

У него совсем нет слуха – он может реагировать только на колебания и на свет. Если я громко хлопаю ящиком, он чувствует это и резко прячется в раковину. На свет он так не отзывается. Ему как будто безразличен свет. Активнее он реагирует на ощущения и поверхности. Поэтому было бы спорно говорить, что он видел или слышал, как я мастурбирую или занимаюсь сексом. Но он точно присутствовал рядом, на периферии. Мне немного неловко от такой мысли. Не знаю, как люди занимаются сексом рядом с кошками или собаками.

Карантин сломал мою сексуальную жизнь. Не в том смысле, что у меня были отношения и они кончились. Их не было и до карантина. Но на карантине я перестала чувствовать возбуждение. Может, это такой возраст или жизненный период. Зато теперь мне не так неудобно перед Эпикуром.