Любовь во время Мора (СИ)

Дело не в том, что кто-то из них — коварный лжец, а другой — честный и благородный гном. Может статься, они друг друга стоят. Возможно, один из этих двоих виновен в смерти короля. И уж точно оба делают все возможное — и не обязательно законное, — чтобы победить. Вопрос не в честности, а в том, кто станет лучшим правителем для гномов.

Итак, лорд Харроумонт. Осторожен. Всегда вовремя платит по счетам. Весьма полезная привычка — говорит об умении вести дела. Неравь говорила, он благороден. У него слава гнома, верного традициям. Это… хорошо, наверное.

Лорд Белен. Решителен. Пожалуй, и жесток. На его стороне тот торговец. Впрочем, торговец и сам неприятный тип. Ему служит Невин. Невин знал Дункана… «Матерый воин», так он сказал… Нет, это совсем не касается дела. Глашатай кричал: «Принц считает, необходимо больше сил бросить на борьбу с порождениями тьмы». Хорошо. И что-то еще он кричал… Точно, принц намерен жениться на неприкасаемой. Это как если бы король Ферелдена вздумал взять в жены… ну да, эльфийку. Не удивительно, что гномы осуждают.

Зашуршали по полу башмаки, и у стола остановился летописец хроник.

— Ты вернулась, Серый Страж? — с вежливым достоинством осведомился он. — Тебе нужна помощь?

— Нет, благодарю, — учтиво кивнула Нериэль и проводила белобородого ученого взглядом. Еще одно благообразное лицо. Гном, посвятивший себя служению. Достойный гном. Наверное, ей, выросшей среди книг, он должен казаться родственной душой… Если не вспоминать холодное презрение, с которым он говорит о неприкасаемых. Как будто у бескастовых, которых гномы клеймят при рождении и лишают возможности даже наняться в слуги, был шанс не вырасти преступниками.

Белен намерен изменить Орзаммар. И он женится на бескастовой.

Перед ее глазами снова замелькали картины Пыльного города: ужасающая нищета трущоб, попрошайки, большинство из которых не решались даже попросить монетку у вооруженных чужестранцев — только застывали в надежде, что их не заметят.

Нериэль скатала лист в трубочку. Надо найти свою команду. Надо сообщить поверенному Харроумонта, что Серые Стражи не смогут ему помочь. И Вартагу Гаворну — о том, что они будут на стороне принца Белена. Но она не торопилась подняться. В груди шевелилась неуверенность. Правильное ли решение я приняла? Игра в вопросы продолжилась.

— Жестокий принц Белен сделает жизнь гномов лучше?

— Принц Белен жесток. Но Орзаммар — жестокий город. И если победит сторонник традиций Харроумонт, то ничего не изменится.

— А у тебя есть право решать, должны ли они меняться?

— У меня — нет. Но есть у Белена. У Зелинды и ее отца, который решился принять ее с ребенком-неприкасаемым. У Дагны, которая хочет уехать в Круг, и ее отца, который не обрадуется, если бедную девочку лишат касты. Если не хочу, чтобы все, сделанное мной здесь, завяло, как цветок на камне, я должна изменить этот город.

Нериэль поднялась с места и двинулась к выходу из зала Хранителей.

Мы должны сделать Белена королем. И наоборот — сделать Белена королем должны мы.

***

Лагерь перестал гудеть только глубокой ночью. Фурор произвело не столько возвращение юной предводительницы — пусть даже с известием, что она добилась поддержки Орзаммара, — сколько явление народу нового спутника. Рыжий гном Огрен дышал мощью и густым перегаром, хамил, испускал иные малоприятные звуки… А еще неуклюже, но красочно рассказывал о приключениях Стража и компании на глубинных тропах. Поскольку остальных или не слишком желали расспрашивать, или не могли разговорить, болтливость Огрена оказалась весьма кстати.

Но наконец рассказы смолкли, а пьяного в стельку главного рассказчика Алистер со Стэном за руки и за ноги отволокли в палатку. Следом угомонились и остальные. Костер стал угасать, а дежурный — Алистер — не слишком щедро его подкармливал. Пламени уже не было, только багряные угли сверкали в темноте, как пленительные, но мрачные рубины. Вид у Алистера тоже был угасающий: усталый и совсем невеселый. Хотя нынче вечером, когда Нериэль со спутниками показалась у кромки лагеря, воин просиял, как начищенный доспех короля Кайлана.

Алистер резко обернулся, услышав шум шагов, но увидел эльфийку, расслабился и отвел взгляд. Нериэль молча села у костра в нескольких шагах от него. Повисло тягостное молчание.

— Алистер, — позвала Нериэль. Голос прозвучал неуверенно и ломко.

— Да-а?

В ответе храмовника ей послышалась тень язвительности. А чего следовало ожидать после ее выходки? Эльфийка чуть слышно вздохнула.

— Сердишься на меня?

— Нет, за что? — отмахнулся храмовник. — Не позвала с собой, даже не попрощалась, две недели мы о тебе не слышали и уже не знали, ждать ли живой… Ты имеешь право поступать, как считаешь нужным. И кто я, чтобы тебе указывать?

Это прозвучало не столько насмешливо, сколько горько. Девушка поднялась с места и встала напротив Алистера.

— Ал, я… — начала она, но воин неожиданно шагнул к ней, глядя прямо в глаза.

— Но почему ты ушла с ними? Зевран мог напасть на тебя! И кто поручится, что Стэн и Морриган стали бы ему мешать?