Любовь во время Мора (СИ)

Нависшее над ней порождение тьмы исчезло: воин отчаянными ударами щита оттеснял его прочь и пытался найти в броне уязвимое для меча место. Нериэль поднялась на ноги и на миг застыла, снова увидев два бесполезных обломка в своих руках. Маг без посоха — как воин без меча. Можно сражаться голыми руками и голой магией, но хватит ли удара кулака, чтобы убить Архидемона?

Она подняла глаза. Лапы дракона подрагивали, он расправил крылья, пытаясь защититься, но не мог поднять головы. А совсем рядом, в паре шагов от Нериэль, лежал труп порождения тьмы, пронзенный тяжелым двуручным мечом. Она не успела задуматься — все необходимое сложилось в голове, как линии складываются в магическую руну. Нериэль на бегу вцепилась в рукоять меча двумя руками — и та поддалась, клинок пошел за новой хозяйкой, неповоротливый и тяжелый. Должно быть, замах тоже был нелеп, но главное — Страж видела, куда должна ударить. В голову, почти точно между глаз, в след от еще одного, нанесенного кем-то другим удара. Обрушивая клинок сверху вниз, чародейка пропустила через лезвие магию — знакомое, много раз использованное заклятие телекенетического оружия, только сильнее, чем она когда либо пыталась. Клинок прошел сквозь развороченную чешую и неподатливую плоть. Дракон пронзительно закричал, но в крике была уже не ярость и магия, а только боль. Нериэль налегла на меч. Крик замолк. Из раны начал струиться свет — несколько неверных лучей, которые становились все ярче и ярче. Казалось, уродливая плоть Архидемона сейчас расступится, чтобы выпустить что-то иное. Нериэль отчаянно, всем весом надавила на рукоять и сменила заклинание на холод. «Лети на волю, дракон, — мелькнула мысль. — Моя подруга Морри даст тебе тело и станет матерью. Попробуй быть человеком…» В ране что-то хрустнуло. В считанные секунды свет стал ослепительным. Нериэль не видела и даже не слышала, как смело с ног всех, кто был поблизости: людей, эльфов, гномов и порождений тьмы. Сияние ослепляло даже сквозь закрытые веки. Из-под ресниц потекли слезы. Сквозь глухой гул в ушах ей почудились отзвуки невозможной, дивной музыки. «Грустно же будет, если Морри погибла у ворот», — успела подумать Нериэль и сползла в темноту.

Когда воины поднялись на ноги, рисунок битвы стал совсем другим. Порождения тьмы, забыв о бойне, пытались скрыться в щелях, из которых появились. Воодушевленные солдаты постарались напоследок перебить побольше тварей, но почти ничего не успели сделать. В считанные минуты на крыше форта Драккон не осталось ни одного живого порождения тьмы.

Серый Страж Алистер первым шагнул к телу поверженного дракона. Все остальные замирали, не в силах преодолеть трепет перед поверженным оскверненным богом, но воин запрыгнул на голову Архидемона с такой невозмутимостью, словно это был валун. На ходу стащил с себя помятый шлем. Склонился над чем-то возле меча, все еще вонзенного в плоть чудовища. Со стороны это что-то казалось лишь грудой тряпок.

— Погибла! — сказал кто-то. — Серые всегда…

Несколько человек скрестили руки перед грудью, взывая к милосердной Андрасте. Страж поднял на руки легкое маленькое тело и спрыгнул с туши Архидемона. На лице его блуждала улыбка, счастливая и безумная.

— Жива! — объявил он.

***

На колени Нериэль упал розовый лепесток, и девушка осторожно смахнула его. Она понимала, что это нелепо, но волновалась за новое платье — самое потрясающее, какое ей приходилось носить. По сути, та же одежда чародея, но сшитая специально по ее фигуре и так тщательно, что даже Нериэль, не слишком внимательная к вещам, заметила разницу. Вообще-то, портниха, любезно присланная Анорой, предлагала сшить «такой наряд, что краше только у королевы», но Нериэль настояла: нужна именно одежда мага, из плотной ткани и всем известного фасона. Тогда женщина принесла отрез темно-бирюзовой материи. При виде цвета — глубокого, но не кричащего — у эльфийки язык отнялся, и дальше мастера работали без ее докучных замечаний. Что определенно пошло магической робе на пользу.

Порыв ветра заставил упасть еще несколько лепестков, и Нериэль задумчиво проследила за их танцем. В беседке, увитой плетущейся розой, эльфийке упорно лез в голову рассказ Аноры о том, как ее мать, жена тейрна, занималась домашними розариями. И просила, чтобы героический супруг помогал. Впрочем, даже размышления о покойном враге сейчас не казались слишком неприятными. Нериэль посмотрела, как закатное солнце сквозит сквозь листву, и решила, что вскоре встанет со скамьи, пересечет королевский сад и поднимется наверх, в гостевые комнаты. Совсем скоро. Но еще не сейчас. По дороге к своим покоям можно встретить добрый десяток знакомых и незнакомых, а она слишком устала, чтобы говорить с кем-то — даже с банном Альфстанной или учителем Ирвингом.