Любовь во время войны (СИ)

Спустя несколько наполненных хлопотами дней (ни Арья, ни Бран, разумеется, не принимали участия в ее заботах), вечером в своей спальне Санса позвала двух служанок и приказала им перебрать сундуки с одеждой — до этого у нее никак не доходили руки, но теперь нужно было выбрать достойный наряд для встречи Дейенерис Таргариен. Вороха платьев и штуки ткани выкладывались на широкую кровать. То, что принадлежало Миранде, любовнице Рамси Болтона, она приказала сжечь, а необъятные платья толстой Уолды Болтон — отдать бедным женщинам в Зимнем городке: из каждого такого платья можно было сделать по меньшей мере два. Наконец, дошел черед и до платьев ее матери — и при виде их Санса с трудом сглотнула комок в горле, ей казалось, что ткань до сих пор хранит ее прикосновения и запах. Она погладила каждое из них — лен, бархат, шерсть словно теплели под ее пальцами. Наконец, она выбрала одно — из густо-синего бархата с серебряной вышивкой. Судя по фасону, мать когда-то привезла его из Риверрана. Санса приложила платье к себе — судя по всему, оно придется ей впору, разве что в плечах придется немного расставить — но потом отложила. Для нынешних времен, когда зима близка, и обитатели Севера готовятся затянуть пояса — не говоря уже о войне, которую несет в ее дом драконья королева — нынешняя роскошь будет выглядеть плевком в глаза тех, кто ей служит. К тому же у платья был слишком глубокий вырез — Санса знала, что синий цвет оттенит ее рыжие волосы и подчеркнет белизну кожи, но он же привлечет к ней мужские взгляды — сальные, похотливые. Чувствуя, как внутри у нее все сворачивается в липкий тугой узел, она поспешно отложила платье, и вместо него взяла то, что сшила для себя на Стене — тоже бархатное, но более темное, тусклое и скромное, украшенное только вышитым на груди лютоволком. Да, оно вполне подойдет — и покажет королеве, что она на Севере.

— Эдвина — негромко позвала она одну из женщин.

— Да, миледи.

— Почисти его как следует.

— Слушаю, миледи.

— Ты успеешь сделать это до приезда гостей?

— Конечно, миледи.

IV. Придворные манеры

В Винтерфелл они прибыли на рассвете. Все войско, конечно, в замок поместиться не могло — и дотракийцы, и Безупречные собирались разбить недалеко от Зимнего городка — туда же, по слухам, должны были подогнать повозки с едой и питьем от лорда Мандерли. Но его в числе, так сказать, приближенных (знать бы еще, что он под этим понимает) король позвал сопровождать его в замок. Хороша компания, нечего сказать — король-бастрад и бастард короля, вождь одичалых и лорд, отказавшийся от своего лордства — и он, сын рыцаря без места, земель и титула. Спасибо хоть меч да коня дали. Свой первый приезд в Винтерфелл он помнил так себе — но не мог не заметить, как поредели ряды Старков. Тогда их встречали семеро — лорд, леди и пятеро детей. Теперь осталось трое: та мелкая язва, которую он таскал за собой по всем Речным землям подросла и окончательно стала похожа на девицу, хоть и одевалась в дублет и бриджи. У пояса у нее все так же висел меч-иголочка. Калека на кресле — это, должно быть, тот пацан, что тогда упал с башни. И она — хозяйка Винтерфелла, леди Старк. Она изменилась меньше всех — разве что еще выросла и похорошела так, что смотреть было неловко. Разница с той вечно грустной девочкой в Красном замке была только одна — у этой на лице чувства было не больше, чем у каменной статуи. Вообще всех троих Старков, таких разных на вид объединяло одно — застывший ледяной взгляд, который делал их неприятно похожими на живых мертвецов.

Приветствие было кратким и общим — кроме короля и королевы лично Санса Старк поздоровалась только с Бриенной Тарт, которая тут же по-хозяйски заняла место у нее за спиной. По остальным скользнула коротким быстрым взглядом, произнесла приличные случаю вежливые фразы и тут же отвернулась. Их — как и в прошлый раз — погнали в баню, мыться после долгой дороги. Здесь она была даже больше, чем в Белой гавани, но темнее — окошки были маленькие, под потолком, а вместо пригожих служанок — несколько мальчишек, бегавших туда-сюда с мылом и полотенцами. Разумеется, Тормунд и тут не дал ему спокойно помыться.

— Да уж, поглядеть тут особо не на что — крякнул он, подсаживаясь к Клигану. — Леди, видать, не одобряет. Оно и понятно…

— Ты о чем?

— Да о муженьке ее поганом. Ты вообще в какой дыре торчал все это время, что о нем не слышал?

— Хочешь что-нибудь сказать, Тормунд, так говори толком, а не хочешь — иди в пекло.

— Когда наши взяли Винтерфелл, лорд Сноу его чуть не убил — она не дала. А сама приказала его связать и отвести на псарню, где он собак своих, на человечину натасканных, держал. А там выпустила из клеток, а сама смотрела, как его рвали.

— За дело, я так думаю.

— За дело, конечно. Я всего не знаю, но слыхал — мучил он ее знатно, как только умел, больной ублюдок. Впрочем, она, должно быть, уже оправилась.

— Тебе откуда знать?