Любовь (выдержки из произведений)

Ана и Роберто Блаум старели вместе, они настолько стали близки друг к другу, что с годами всё больше напоминали брата и сестру. У обоих было одинаковое выражение лица доброжелательного удивления, одинаковые морщины, жесты, покатость плеч. Похожими были и их обычаи и стремления.

Б'oльшую часть своей жизни они делили друг с другом каждый день, и столько ходили, взявшись за руки, и спали в обнимку, что уже вполне могли договориться между собой о том, что они окажутся вместе в одном сне. С тех пор, как познакомились полвека назад, они так и не расставались.

В то время Роберто изучал медицину, и у него уже была страсть, определившая смысл его жизни, — омыть мир и освободить ближнего, а Ана была одной из тех девушек, способных приукрасить всё своей искренностью.

Найти друг друга им помогла музыка. Она была скрипачкой камерного оркестра, а он, будучи из семьи виртуозов и с удовольствием игравший на фортепиано, не пропускал ни одного концерта. На сцене он выделил эту девушку, одетую в чёрный бархат с кружевным воротником, которая играла на инструменте с закрытыми глазами, и влюбился в неё даже на расстоянии.

Прошли месяцы, прежде чем он осмелился заговорить с ней, а когда он это сделал, ему хватило четырёх фраз, чтобы понять, что им было предназначено стать идеальной парой. Война застала их ещё до заключения брака, и им, как и ошеломлённым ужасом от преследования тысячам евреев, пришлось бежать в Европу. Они сели на судно в порту Голландии, захватив с собой из вещей лишь одежду, которая была на них самих, несколько книг Роберто и скрипку Аны.

Корабль плыл по течению года два, не имея возможности причалить ни к одной пристани, потому что население на земле отказывалось брать на себя ответственность за беженцев. После блуждания по нескольким морям корабль пристал к карибскому берегу. К тому времени его корпус напоминал созданную ракушками и лишайниками цветную капусту, изнутри сочилась влажность, точно непреходящий насморк, все механизмы покрылись зеленью, а экипаж с пассажирами — за исключением Аны и Роберто, которым иллюзия любви не давала впасть в отчаяние — постарели лет на двести.

Капитан, смирившийся с мыслью блуждать вечно, задержал свой трансатлантический лайнер в изгибе бухты напротив пляжа с фосфоресцирующим песком и увенчанными перьями стройными пальмами, чтобы вечером моряки спустились на берег наполнить резервуары пресной водой. Но они туда не попали. На рассвете следующего дня оказалось невозможным завести механизмы, изъеденные движущей силой смеси солёной воды и пороха ввиду отсутствия лучшего горючего. Поздним утром на лодке подплыли местные власти ближайшего порта, горстка весёлых мулатов в расстёгнутой форме и группа добровольцев, которые согласно регламенту приказали людям покинуть их территориальные воды. Но, узнав о печальной судьбе штурманов и плачевном состоянии корабля, они намекнули капитану, чтобы тот остался на несколько дней и позагорал, а они сами тем временем посмотрят, возможно ли устранить неудобства, которые случаются почти всегда.

За ночь все пассажиры несчастного корабля спустились на лодках, ступили на тёплый песок страны, название которой едва могли произнести, и затерялись в глубине суши среди роскошной растительности, намеренные остричь бороды, избавиться от своих заплесневелых тряпок и вздохнуть от океанских ветров, сделавших чёрствыми их души.

Так и начали свою судьбу иммигрантов Ана и Роберто Блаум, сначала устроившись разнорабочими, чтобы материально поддержать собственное существование, а позже, усвоив правила изменчивого местного общества, оба основательно укоренились, и он смог завершить медицинское образование, прерванное войной.

Они питались бананами и кофе и жили в скромном пансионе, в комнате малосемейки, окно которой выходило прямо на уличный фонарь. По вечерам этот свет помогал Роберто в учёбе, а Ане — в шитье. Закончив работать, он садился смотреть на звёзды над соседскими крышами, а она наигрывала ему на скрипке старые мелодии — обычай, которым они неизменно завершали свой день.

Спустя годы, когда фамилия Блаум стала известной, это время нищеты упоминалось в качестве романтической отсылки к прологам книг или к газетным интервью. Судьба изменила обоих, но они по-прежнему вели себя крайне скромно, потому что не смогли забыть следы прошлых страданий и освободиться от присущего изгнанию чувства ненадёжности. Оба были одинакового роста, с ясными зрачками и крепкими костями. Своим внешним видом Роберто напоминал мудреца — растрёпанная грива волос обрамляла уши. Он носил толстые очки в черепаховой оправе, не снимал серый костюм, а лишь заменил на ещё один такой же, когда Ана отказалась штопать манжеты, и опирался на бамбуковую трость, которую один друг привёз ему из Индии. Это был немногословный человек, следивший за своими словами, как, впрочем, и за всем остальным, хотя и с тонким чувством юмора, сглаживающим увесистый багаж его знаний.