Любовник королевы фей

— Что это с вами? — переполошилась служанка. — Вы побледнели, как привидение!

— Просто голова немного закружилась, — сказала я.

— Пойдете к нему? — спросила она, сердитая, что я не разделила ее радости.

— Я обещала дать ответ о замужестве через три недели, а прошло больше месяца… Думаю, надо объясниться с ним.

— Что скажете?!

— Еще не решила, — я слабо улыбнулась, погладила ее по щеке и пошла к себе в спальню.

Лита проводила меня изумленным взглядом, а я вдруг почувствовала безмерную усталость, и даже радость от возвращения в отчий дом померкла. Сначала мне стало страшно, что это начало действовать эльфийское проклятье — хоть королева и отпустила меня, но всем известно, что от лесного народа люди возвращаются уже не те. Вдруг и меня постигла та же участь. Я с тревогой посмотрела на себя в зеркало, но каких-то знаков эльфийской магии не обнаружила.

Все в прошлом, все осталось в прошлом. Колдовской лес, события, больше похожие на кошмарный сон, и мужчина, играющий на флейте…

Музыка раздалась неожиданно, и я не смогла удержаться на ногах — тяжело села в кресло, вцепившись в подлокотники. Играла флейта. Она звала, манила, сковывала волю…

Я застонала, прижимая к вискам ладони, но мелодия властно врывалась в мое сознание, и от нее не было спасения, даже когда я заткнула уши.

Что же это такое?! Неужели отныне мне суждено постоянно слышать колдовские переливы флейты? И постоянно думать о том, кто исполняет их… Воспоминания о Тэмлине причинили боль. Если раньше я сравнивала ее с болью от удара ножом, то теперь она была не такой резкой, но не менее мучительной.

Словно зарубцевавшаяся рана, нывшая под повязкой, и избавиться от этой боли не было никакой возможности.

Я просидела в своей комнате несколько часов — у зеркала, глядя на собственное отражение и не видя его. Лита, которая словно бы мимоходом заглядывала ко мне, не выдержала.

— Долго вы будете сидеть здесь, миледи?! — спросила она, останавливаясь передо мной. — Да что с вами? Вас так поразил приезд маркграфа?

— Что? Нет, совсем не поразил, — ответила я, очнувшись от дум.

— Будете так сидеть — всех женихов расхватают! — заявила Лита, выпроваживая меня от зеркала. — Лорд Руперт дожидается с самого утра. Сходите-ка к нему, обрадуйте или казните — но хоть что-нибудь сделайте. Иначе я подумаю, что вы заболели. Всегда были такая живенькая, а теперь-то что?!

— Подай-ка мне корзинку с рукоделием, — попросила я, усаживаясь спиной к окну, чтобы не видеть Картехогского леса, — я не дошила рубашку, надо закончить.

Три дня я стойко боролась с искушением.

Лорд Намюр с сыном гостили у нас, но я не выходила к ним, отговариваясь нездоровьем.

Лорд Руперт просил свидания, и каждый день, по словам Литы, торчал у круглой башни с упорством огородного пугала, но и к нему я не спешила выйти.

Все рубашки были дошиты, и даже вышивка золотом на шелке, которую я мучила больше года, была закончена. Но не помогали ни женские работы, ни молитвы. К полудню четвертого дня, когда Лита, устав выговаривать мне, уснула, разомлев на солнышке возле окна, я надела простое зеленое платье, которое не раз служило мне хорошую службу, и вышла в город через черный ход.

Как обычно, никто не узнал дочь графа Марча в простой одежде. Но сегодня меня это не радовало. Флейта звала меня особенно настойчиво, и сердце мое плакало в такт музыке. Я шла через толпу людей, которые шумели, кричали, торговались, бранились и смеялись, и не замечала никого. За воротами я свернула к лесу, прошла до ручья и остановилась за кустами ив. Я совершила много безумств, и если сейчас спущусь к ручью, то совершу самое большое безумство. Лучше было бы уйти, остановиться, прежде, чем шагну в пропасть. Я и в самом деле повернулась спиной к эльфийскому лесу…

Но флейта запела особенно тоскливо, и я не смогла уйти. Глубоко вздохнув, я отвела ивовые ветки и спустилась к ручью. Музыка резко оборвалась, и вот уже Тэмлин сошел по откосу, держа флейту в руках, и остановился на той стороне текучей воды.

Он и правда ждал меня. Сердце мое забилось так, что дышать стало трудно. Я не видела его несколько дней, а показалось, что прошли года. Он был такой же красивый, как раньше, и как в день нашей первой встречи сейчас на нем были одни лишь шоссы.

— Зачем ты меня зовешь? — спросила я. — Твоя королева меня отпустила. Отпусти и ты.

— Я не могу, Дженет, — сказал он. — И рад бы, но не могу. С тех пор, как ты покинула наш лес, я сам не свой. Что-то в тебе манит меня, и я не могу этому противиться.

Ты рядом — и как будто солнце осветило ночь, а нет тебя — и самый солнечный день кажется черным… — Оставь свое эльфийское многословие, — сказала я, вскидывая руку. — Не хочу ничего слышать, потому что не верю ни одному слову.

— Но ты пришла, — сказал он. — Значит и тебя тянет ко мне. — Это все колдовство, магия эльфов, — сказала я. — Не по своей воле я бегу на зов твоей дудки!

— Нет, Дженет. Это не колдовство. Я не умею колдовать. В моей музыке нет магии.

В ней только ты.

— Ложь, — только и смогла вымолвить я.