Любовник королевы фей

— Смотри, Элеонора, Джен вернулась! — отец был слишком ради больше смотрел на меня, но я заметила, что мачеху попросту перекосило.

Но она быстро взяла себя в руки, подошла и расцеловала сердечно.

— Ты похорошела, — сказала она, оглядывая меня цепко. — И какое платье… Ноты вернулась с пустыми руками? А как же обещанная награда? Ты ведь говорил, дорогой? — она требовательно обернулась к отцу.

— Моя дочь вернулась — и это главное, — заявил отец.

— Хм… а не сбежала ли она? — спросила мачеха, глядя на меня с участием любящей мамочки.

— Нет, — ответила я ей в тон. — Простите, что не принесла вам ведро золотых, о которых вы мечтали. И в тот же миг что-то больно ударило меня по макушке. Еще и еще раз, а потом словно град мелких камней обрушился на меня. Я прикрыла голову и вскрикнула, потому что камни больно лупили по спине и плечам. Но мой крик утонул в общем возгласе удивления. Закрывая лицо, я посмотрела под ноги и увидела… золотые монеты.

Монеты новой чеканки — полновесные, с оттиском королевского профиля, так и сыпались на меня с небес. Когда их насыпало почти по щиколотку, дождь прекратился. Весь двор переливался золотом, будто солнце заглянуло к нам перед закатом.

— Немыслимо! — мачеха схватила монету и, не удержавшись, попробовала на зуб и взвизгнула: — Настоящие!

Я тоже подняла пару золотых кружков и подбросила на ладони.

— Королева фей сдержала свое обещание, — сказала я отцу.

А про себя подумала: «Вернее, бросила сучке косточку, чтобы не сманивала ее кобелька».

Глава 30

Вы вернулись, миледи, какое счастье! — напевала Лита, усадив меня в ванну и орудуя мочалкой. — Я чуть сума не сошла, когда милорд вернулся без вас! И как он мог решиться оставить вас там одну?!

— Теперь-то все хорошо, — ответила я сонно. Обильный ужин, горячая ванна, забота Литы, а больше всего — чувство безопасности, совсем разморили меня, и хотелось лишь спать.

— Теперь все позади, — Лита на второй раз прополоскала мне волосы и перебросила их через край ванны, чтобы вода с них стекла. — А вы так похудели, моя рыбонька. Смотрю на вас — только косточки остались. Неужели они вас там не кормили, эльфы эти?

— Это не от голода, а от тоски по дому, — сказала я. — Как же я по всем вам скучала…

— И по мне? — спросила разрумянившись Лита.

— А по тебе — больше всех.

— Будто бы, — притворно не поверила служанка, но я видела, что ей приятны мои слова. — Поди больше всех вы скучали по лорду Руперту.

Я беспокойно зашевелилась, и благодать вечера в родном доме исчезла.

— Лорд Руперт! Я и позабыла спросить о нем. Он уехал, Лита?

— Не уехал, — ответила она, хитро поджав губы. — Уехал из Картехога, но болтается где-то в деревне.

— Но почему он покинул замок? — Разругались они с вашим папенькой в пух и прах, — рассказала Лита, помогая мне выйти из ванны и заворачивая меня в простынь. — Лорд Руперт. Как узнал, что милорд Марч оставил вас заложницей, рвался собирать людей и идти вас отбивать. Это у эльфов-то! — она хихикнула, усаживая меня в кресло и укрывая пледом. — Милорд Марч запретил и назвал его влюбленным дураком, а лорд Руперт…

Дверь открылась без стука и вошла мачеха в сопровождении служанок.

— Как ты себя чувствуешь, Дженет? — осведомилась она участливо, но добрый тон меня не обманул.

— Очень хорошо, леди Элеонора, — ответила я учтиво. — Вы уже пересчитали мое эльфийское приданое?

По лицу мачехи пробежала тень.

— Там ровно тысяча золотых, — сказала она, садясь рядом со мной в кресло.

— Тысяча! — я усмехнулась. — Недурно за месяц житья в гостях.

— С тобой все в порядке? — спросила мачеха, всем своим видом выражая сочувствие и безудержное страдание. — Как только я представлю, чего ты там натерпелась…

Тут я поняла, к чему она клонит и для чего притащила с собой свидетельниц.

— Не стоит так беспокоиться, дорогая матушка, — сказала я сладко. — Со мной там обращались, как с принцессой. Я жила в покоях самой королевы, ела и пила с ней, в мою честь каждый вечер устраивались пиры и один раз — охота. Я чудесно провела время и была бы не прочь наведаться туда снова. — Говорят, у них там царят ужасные нравы? — подхватила мачехину волынку одна из ее дам, отчаянно напомнившая мне фрейлин при ее величестве королеве Медб — и писклявым голоском, и желанием угодить своей хозяйке даже ценой страданий другого.

— С чего вы взяли? — спросила я небрежно. — Нравы у них, как и у нас — не лучше и не хуже.

— Но лорд Марч рассказывал… — сказала вторая дама из мачехиного сопровождения, но мачеха выразительно цыкнула на нее. — Ах, простите, это не для ушей невинной де… благородной леди.

Милая оговорка не прошла мимо меня, и я не собиралась делать вид, что ее не заметила. Скорбно приподняв брови, я посмотрела на мачеху, потом на дам, потом горько вздохнула и сказала с грустью в голосе:

— Вы правы, открою вам тайну, милые дамы…

Они придвинулись ко мне — алчные до сплетен, ждущие признания, что я уже далеко не девственница и что жизнь моя загублена, и что теперь мне один путь — в монастырь, замаливать грехи.