Любовники

Наверняка Маша успела что-то сказать в ответ, но она уже не прислушивалась, стремясь скорее выйти из конференц-зала и скрыться в коридорах офиса от преследующего ее пламени. Ире была необходима пара минут уединения вдали от остальных людей.

Вдали от него.

Попав в спасительные тишину и прохладу своего кабинета, она наконец сумела расслабиться и перевести дух. Затуманенные паникой мысли прояснялись и даже сердце, взявшее совершенно бешеный темп, постепенно возвращалось к привычной работе.

Ира сморгнула подступившие к уголкам глаз слезы и вздрогнула, услышав раздавшийся позади щелчок открываемой двери.

В одно движение она повернулась вокруг своей оси, не имея никаких сомнений о личности вошедшего в кабинет.

– И что ты здесь забыл? – начала Ира первая, прежде чем Серебров успел издать хотя бы звук. – Еще и стучать разучился?

Глава 2

Даже в окутавшем кабинет полумраке трудно было не заметить, как гневно сверкнули его глаза. Пространство вокруг Иры вновь завибрировало и заискрило.

Заносчиво хмыкнув, Серебров попросту шагнул вперед. За несколько коротких секунд разделявшее их только что расстояние, комфортное и безопасное, было сведено к минимально возможному без соприкосновения друг с другом.

– А ты здороваться разучилась, – сообщил Серебров как будто невзначай, продолжая неотрывно смотреть Ире в глаза: с вызовом и злостью, скрывающими что-то иное на самой глубине бездонных зрачков. – Полгода не виделись, милая.

Его беспардонное, сказанное с намеренно оскорбительной фамильярностью обращение привело Иру в ярость, что только сильнее разгоралась от понимания: ее специально, со знанием дела, раскручивают на эмоции. Серебров, как никто другой, умел взбесить ее до сумасшествия единственной, не к месту брошенной ухмылкой.

– Я бы и век тебя не видела, – ответила она холодно, не собираясь поощрять его очевидную затею: обойдется без приветственного скандала в честь возвращения в родные пенаты. – Однако я не бросила работу, чтобы…спрятаться, – договорив, она саркастично улыбнулась.

За сменой эмоций на лице Сереброва было удивительно приятно наблюдать: тонкая, наспех накинутая маска самодовольства стала полупрозрачной, явив на свет раздражение и злость – признание его проигрыша. И пусть он быстро вернул себе непринужденный вид, Ира порадовалась первой победе.

– С чего ты взяла, что я бросил работу? – Прозвучавшая в его голосе насмешка показалась ей подозрительно легкой и уверенной, избавленной от искусственности. – Я никогда не стремился прозябать в офисе. Если ты не забыла.

В ответ Ира неопределенно вздернула бровь.

С каждым проведенным в менее десяти сантиметров от бывшего мужа мгновением ей все отчетливее становилось не по себе. Его взгляд, даже мрачный и раздраженный, как сейчас, отзывался внутри нее бесконтрольным, опасным жаром.

Дышать, втягивая в легкие вместе с кислородом аромат родного до последней ноты парфюма, было невыносимо. Подобно наркозависимой, Ира не могла удержаться от очередного дурманящего глотка и с ужасом следила за ходом собственных мыслей: ей смертельно хотелось оказаться еще ближе и приникнуть к Сереброву всем телом.

Забывшись, она представила, как это сладко: погрузиться лицом в изгиб его шеи, осторожно, едва ощутимо прижаться губами к чувствительной коже и затем агрессивно укусить, пройтись по сотворенному ею же кровоподтеку влажным кончиком языка и сделать глубокий вдох, в котором смешаются его парфюм и естественный запах – коктейль ее личного безумия. Наконец, медленно, почти нехотя отстраниться и, запрокинув голову, приоткрыть рот в ожидании грядущего поцелуя…

– Ира… – прорычал над ней Серебров, и она, вздрогнув от неожиданности, осознала, что дистанции между их телами больше нет.

Его неожиданная близость оказалась для Иры финальной, сбивающей с ног волной. Ее затягивало на глубину: ни воли, ни сил сопротивляться вдруг не осталось. Тело вспыхнуло предвкушающим огнем, бегущая по венам, отравленная присутствием Сереброва кровь, окончательно одурманила еще пытавшийся бороться разум. Ира почувствовала себя заколдованной.

Время и пространство исчезли. В поле ее взгляда был только Серебров, тогда как кабинет и его содержимое будто растворились, слились в один сплошной световой блик в укромной темноте. Мир замолк.

Ира и сама не могла пошевелиться или произнести хотя бы слово, не решаясь – или не имея и шанса – разрушить заворожившее ее и Сереброва мгновение. Затянувшаяся, неизмеримая в секундах и минутах пауза, длилась.

Поначалу неосознанно, а затем внимательно и жадно Ира всматривалась в его лицо, находившееся лишь в нескольких сантиметрах от ее собственного. До покалывания в груди ей хотелось прочесть по добавившимся в уголках глаз и на лбу морщинкам историю его жизни за последние шесть месяцев, отыскать ответы на терзавшее сердце вопросы. Однако впервые за многие годы черты его лица остались для нее загадкой, не поддающейся расшифровке письменностью иной цивилизации.