Любовники

Теперь понятно, почему мать Дональда ставила Аморет в несколько затруднительное положение.

Миссис Дженнинз была красивой женщиной, на несколько лет старше матери Аморет. Она казалась преисполненной достоинства и величия и отличалась изысканной манерой говорить. Этакий воплощенный образец благовоспитанности. Все это было прекрасно. Всем своим видом и при каждом удобном случае миссис Дженнинз давала понять, что очень довольна выбором сына, что ей очень нравится Аморет, что она весьма гордится ею и бесконечно рада счастью Дональда.

Если бы на этом все и кончалось, то, безусловно, никаких бы проблем не возникло. Но Аморет знала, что существует еще кое-что, и весьма важное, хотя и скрыто оно от посторонних глаз.

Ибо обладала она неким даром, о котором никто не знал и который ей самой, наверное, трудно было бы признать, если бы кто-нибудь о нем догадался. Ей удавалось при желании проникать в заветные тайны других. Так и приоткрылась ей тайна сердца свекрови.

Разумеется, миссис Дженнинз не знала об этом и, вне всякого сомнения, сделала бы все, что в ее силах, чтобы пресечь это необычное проникновение. Однако этот невидимый контакт продолжался по усмотрению Аморет, причем в присутствии миссис Дженнинз и уж наверняка против ее воли. Необыкновенная способность молодой женщины стала для нее источником множества удивительных сведений, иногда довольно неприятных (как в случае с миссис Дженнинз), но тем не менее ей постоянно поставлялась информация, которую ни один человек на свете не стал бы сообщать по собственной воле.

К примеру, когда Аморет с Дональдом объявили о своей помолвке, миссис Дженнинз поцеловала будущую невестку и сказала, что никогда не надеялась на такое счастье для своего сына и для себя самой. Аморет же, подозревая, что подобная демонстрация чувств неискренняя, использовала свой способ познания вещей.

«Вы сказали много приятных и лестных слов, — мысленно проговорила она. — Но имели в виду совсем другое. Вам никогда не хотелось, чтобы Дональд женился, тем более на мне».

«Разумеется, не хотелось, чтобы он на ком-нибудь женился. Ведь он принадлежит мне. Но вы получите от него гораздо меньше, чем думаете. Вы станете всего лишь его женой — просто человеком, с которым он познакомился после того, как прожил почти четверть своей жизни. Вы никогда не сможете значить для него столько, сколько значу я».

Даже теперь, когда они были женаты уже несколько месяцев и все видели, что Дональд безумно любит Аморет, почти не замечая ничего вокруг, миссис Дженнинз упорно стояла на своем: «С его стороны это всего лишь увлечение, не больше. Это совсем не то, что он испытывает по отношению ко мне. Он ведь даже не ревнует вас, бедное, глупенькое создание!»

И все это мысленно говорилось тогда, когда Дональд крепко обнимал Аморет за талию и весь светился от беспредельного счастья.

Они со смехом, в прекрасном расположении духа вошли в столовую залу. Все гости тоже пребывали в превосходном настроении, как всегда в присутствии Аморет. Она надеялась, что все пройдет на высоте, гости отвечали ей тем же. И вот хозяйка уселась, оглядела огромный стол — все ей понравилось… за исключением матери Дональда. Однако ей больше не удастся расстроить невестку.

Столовая зала, освещенная мягким интимным светом и выполненная в лиловато-розовых тонах, очаровала всех присутствующих. Скатерть была из ламе — парчовой серебряной ткани — с двумя лебедями посредине, вышитыми золотом. На ней стоял золотой сервиз. На пристенных столиках, расположенных по обоим концам залы, стояли пирамидальной формы деревца камелии, сгибающиеся под тяжестью розовых цветов. Каждое деревце было свыше трех футов высотой. В течение всего ужина вышколенные слуги не переставали подливать гостям розовое шампанское.

Аморет, веселая и изящная, разговаривала со своим отцом, сидящим с одной стороны, и с отцом Дональда — с другой. Она никогда не говорила много, особенно с мужчинами, вдохновляя на беседу их самих. Тем самым всегда создавалось впечатление, что они поглощены разговором и изо всех сил стараются превзойти самих себя.

— Вы только подумайте, — произнес мистер Дженнинз, — ведь вы теперь и моя дочь тоже. — И он нежно коснулся ее руки. — Я чувствую себя так, словно в моей семье появилась сказочная принцесса.

Аморет ласково улыбнулась ему, ибо знала, что он говорит совершенно искренне. И еще она знала, что порой ему хотелось встретиться с ней где-нибудь в другом месте и чтобы это была не Аморет Эймз, а какая-нибудь бедная девушка, которая вместо Дональда влюбилась бы в него из благодарности за красивую норковую пелерину. Однако молодая женщина ничего не имела против мистера Дженнинза, поскольку он был симпатичным и добрым человеком.