Любовники

— Ну, а у тебя как идут дела? — осведомился он. — Ты, верно, знаешь, что я имею в виду.

— О Майлз!.. Ты просто не поверишь! Да-да… Я взяла да и исчезла из нее, вот и все. Мне даже не пришлось столкнуться с какими-либо сложностями. О, это восхитительно… — Аморет широко развела руки. — Теперь я совершенно свободна!

— Но ведь это не войдет у тебя в привычку, верно?

— Нет. — Она пожала плечами. — Я не могу представить себе еще кого-нибудь, кто не нравился бы мне и кому не нравилась бы я…

— Но теперь, когда воздух очищен от нее, ты, возможно, наметишь еще кого-нибудь. Будь поосторожнее с этим, Аморет. Многое может произойти и против твоей воли. Подумай, ты можешь воспользоваться своим даром по ошибке, обнаружив, что потеряла человека, с которым не хотела бы разлучаться. Такой дар, как у тебя, таит в себе много опасного и для тебя, и для других.

Аморет покачала головой.

— Не волнуйся, Майлз. Я буду предельно осторожна. И ничего не случится против моей воли. Майлз… Майлз, как ты думаешь, отличаемся ли мы с тобой из-за этого дара от остальных людей?

— Главным образом мы отличаемся от остальных людей тем, что считаем, будто отличаемся от них.

Аморет соскочила с дивана и остановилась прямо перед ним.

— Нет, Майлз! Мы не считаем, мы знаем, что это так!

Он крепко обнял ее за талию, и она опустилась на диван рядом с ним. Затем Майлз медленно повернулся и увлек ее за собой, пока полностью не закрыл ее своим телом. Они упали на диван.

— О Майлз! — нежно прошептала она. — Я люблю тебя, я люблю тебя! — Она гладила его волосы и лицо; и вот медленно и властно тепло начало овладевать всем ее телом. — Ну почему, почему Дональд не способен сделать так, чтобы я ощутила такое?! Почему, когда Дональд занимается со мной любовью, мне кажется, что все это ненастоящее?

— Может, ты побаиваешься Дональда… — предположил он, целуя ее губы, лицо и шею. Там, где его руки касались ее тела, пробегали сладостные мурашки.

— Но тебя-то я не боялась. Ведь так? — сказала она и спустя несколько секунд глубоко вздохнула. — О Майлз, мне бы так хотелось… мне бы хотелось познакомиться с кем-нибудь, хоть капельку похожим на тебя…

Вне всякого сомнения, это было бы весьма недурно — на тот случай, когда Майлз уедет надолго.

Она стала все больше и больше зависеть от него и теперь почти каждый день тайком выбиралась к нему; во всяком случае, намного чаще, чем до ее брака. Ей все труднее было обойтись без их дружбы, абсолютного взаимопонимания, его веселого и поэтического склада характера, способного настроить ее на удивительный лад, что было совершенно недоступно Дональду. А еще Майлз внушал ей чувство абсолютной безопасности от любых невзгод.

Мало-помалу Аморет начала понимать (правда, поначалу довольно смутно), что некая преграда мешает сделать ее жизнь с Дональдом полноценной во всех смыслах слова. И дело было не только в его матери. Было что-то еще, что-то такое, чего Аморет пока еще не могла открыть, хотя осознавала, что именно из-за этого «чего-то» Майлз становится все больше и больше необходим ей.

И вот она сидела, обнаженная, на постели, скрестив ноги, посасывая указательный палец и опершись локтем о колено, и размышляла, что же это могло быть. Аморет уже приняла ванну и собиралась одеться к приходу Шарон, как вдруг неожиданные мысли настигли ее. Настигли, заставив застыть в задумчивости и потерять счет времени.

«Несомненно, Дональд чего-то ожидает от меня, — решила она. — Он чего-то хочет от меня, но не говорит, чего именно. Да, конечно, именно это и не дает покоя. Ну что ж, если это так, то я довольно легко смогу узнать то, что нужно. Я просто спрошу его. Конечно же, без помощи слов. А если, допустим, то, что я узнаю, совершенно не понравится? Допустим, речь идет о том, чего я не могу ему дать?

Допустим, ему захочется такой любви, которую я даю только Майлзу… Допустим… Да что там, это может быть все, что угодно!»

Она спрыгнула с постели и подошла к огромному зеркалу, чтобы рассмотреть себя в полный рост. «Какая же я красавица!» — привычно подумалось ей при взгляде на свое отражение. Ее груди были крепкими, со вздернутыми дерзкими розовыми сосками; талия — чрезвычайно тонкая, бедра и ягодицы — округлые, манящие, а кожа — совершенно белая, и ничто не нарушало этой белизны, если не считать маленького нежного темного треугольничка.

«Чего же еще он хочет?»

Разглядывая себя в зеркале, она злилась на Дональда. Что с ним происходит? Неужели он не осознает, насколько счастлив, обладая ею? Неужели не понимает, сколько мужчин отдали бы все на свете, чтобы обладать тем, чем обладает он? Наверное, Дональд сошел с ума. И если не ценит своего счастья, так дальше продолжаться не может.

Тут раздался стук в дверь, и Аморет вздрогнула.

Она поспешно накинула пеньюар, открыла дверь и увидела на пороге бледную и взволнованную Шарон в норковом манто и с сигаретой в зубах.

— Боже! — воскликнула Шарон.

— Заходи, — пригласила подругу Аморет, отступая назад. — Что случилось?