Любовники

— Кучер не осмелится уехать, — проговорила Шерри — не осмелится нарушить его приказ… Ну что ж, пошли, только давай постараемся не потерять друг друга в этой толчее.

— О Боже… только не это! — был ответ.

Подняв над головами зонтики, Джасинта с Шерри, взявшись за руки, довольно робко двинулись вперед и прошли сквозь туманную пелену воздушных вихрей, с ужасом почувствовав, что попали в какой-то враждебный водоворот.

— Боюсь, все это он предназначил для нас, — робко проговорила Джасинта, оглядываясь по сторонам.

— Чепуха! Уверяю тебя, это только сейчас так страшно. Но потом ни одной из нас даже в голову не придет повернуть назад.

— Не знаю, не знаю… — неуверенно сказала Джасинта. Ей казалось, что все это необузданное празднество являет собой зловещий заговор против них, чтобы испытать их преданность и любовь друг к другу, и если в них осталась хоть капля этой любви, то уничтожить ее на веки вечные.

Она отказывалась верить в слова кучера, что эти собрания, случающиеся время от времени, происходят только ради того, чтобы вспомнить былые времена и «тряхнуть стариной». Доказательство подозрений Джасинты было очень простым: зрелище, представшее перед ее взором, оказалось слишком огромным и ужасающим, чтобы не послужить чему-то очень скверному.

— Вспомни, что ты говорила совсем недавно… — тихо намекнула Шерри.

— Да помню я, помню! — чуть раздраженно откликнулась Джасинта.

Тут им стало понятно, что их пристально разглядывают. Когда они с опаской проходили мимо лающих собак и резвящихся детей, мимо шатающихся вокруг воинов и молоденьких озорных индейских девушек, мимо искореженных временем стариков, курящих трубки возле своих вигвамов, все головы поворачивались в сторону наших путешественниц. И возникающие рядом трапперы, заткнув большие пальцы за ремень, вызывающе-нагло разглядывали молодых женщин. Трапперы передвигались огромными шагами, как люди, привыкшие к большим пространствам. Когда Джасинта с Шерри проходили мимо всех этих людей, громкие голоса иногда внезапно стихали… секунды на две-три. Но едва женщины отдалялись, хохот и громкий разговор тут же становились прежними, а какой-то горец, сидящий у своей палатки, смачно выплюнул на землю коричневый ком табака, который до этого жевал, и Джасинте пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы мерзкий плевок не угодил прямо в нее. Горец же еще больше вытянул ноги, откинул голову и зашелся в диком хохоте.

Пришлось ускорить шаг, их руки все крепче сжимали друг друга. Сейчас Джасинта думала: «Даже если он не собирался испытать нас, все равно это произойдет рано или поздно, и финал будет абсолютно тем же».

Каждый попадающийся им на глаза мужчина был вооружен так, словно собирался тотчас же идти на войну. У трапперов выделялись засунутые за ремень пистолеты или ножи; у индейских воинов — луки, стрелы, а на бедрах — томагавки.

— О, посмотри! — воскликнула Джасинта, сжимая руку Шерри и показывая куда-то пальцем.

— Что такое? — спросила Шерри нервно.

— Да это же… Это… По-моему, это…

— Скальп! — одновременно выкрикнули обе женщины и, в ужасе приподняв широкие юбки, бросились бежать как можно дальше от палатки, рядом с которой висел совершенно свежий скальп с еще не успевшей высохнуть кровью. Вдогонку им раздался дикий хохот, от которого им стало еще страшнее, и они еще быстрее устремились прочь от проклятого места, не осмеливаясь оглянуться.

Пока женщины бежали, страх в их душах возрастал многократно, постепенно порождая настоящую истерику. Они мчались, не чуя под собой ног, высоко подняв широкие юбки. Только бы убежать от неведомого ужаса, от чего-то невероятно жуткого и странного! Им пришлось лавировать между вигвамами, шарахаясь от лошадей, неожиданно появлявшихся рядом, на них сидели разрисованные полуобнаженные воины с пестрыми головными уборами из перьев. Джасинта с Шерри миновали наскоро поставленные палатки, шатры и вигвамы, бродивших и сидевших трапперов, которые пили какое-то опьяняющее варево, состоящее из меда и спирта или из воды и спирта… Бежали мимо каких-то грязных людей, вливающих это огненное пойло себе в глотки с таким видом, словно жажда мучила их долгие-долгие годы. Опьяняющая жидкость текла по их бородам и груди; они тупо смеялись, покрякивали от удовольствия и похлопывали друг друга по плечам. Джасинта и Шерри все бежали и бежали, стараясь в этой суматохе случайно не наступить на индейских младенцев и ребятишек, бродивших повсюду. Вдогонку им остервенело лаяли собаки и, широко раскрыв пасти, пытались вцепиться в кружевные оборки их платьев.

И в тот момент, когда им казалось, что их вот-вот поймают, внезапно раздался громкий оклик:

— Эй!

И перед ними возник чей-то силуэт. Они увидели, что человек, загородивший им путь, стоит, широко распахнув руки, но, несмотря на это, устремились прямо на него и сразу же в ужасе отпрянули назад.

— Грант!