Любовники

Они стояли и оторопело смотрели на него, почти задыхаясь от стремительной гонки; обе дрожали от беспредельного напряжения, овладевшего ими. Особенно их пугала мрачная и презрительная ухмылка на губах Гранта. Они медленно обернулись и посмотрели туда, откуда бежали. И не заметили ничего, что могло бы испугать их. Все оставалось как прежде. Несколько трапперов играли в кости с индейцами. К ним присоединились три или четыре женщины, которые в безмятежном спокойствии сидели полукругом, скрестив ноги, и о чем-то непринужденно болтали. Судя по их голосам, разговор был очень живой, дерзкий, даже развязный.

Джасинта с Шерри переглянулись и стали смеяться.

— Ох, ну какие же мы простофили! — вскричала Шерри.

— Испугались собственной тени!

Все это время, пока они убеждались, что никакая опасность им не угрожает, Грант стоял рядом и кисло смотрел на них. Но вот он опять привычно резко взмахнул рукой и грубо проговорил:

— Кончайте пялиться! А ну пошли со мной!

Он двинулся вперед, однако они остались стоять на месте, переглядываясь, словно мысленно советуясь друг с другом. Их руки так и не разъединились. Грант обернулся, увидел, что женщины не сделали ни шагу, и физиономия его исказилась от беспредельной ярости.

— А ну, пошли со мной! — взревел он диким голосом.

— Наверное, нам лучше подчиниться, — прошептала Шерри, и, снова придерживая юбки на весу, женщины двинулись за ним.

Он ловко лавировал между вигвамами и кострами, между торговыми палаточками, окруженными трапперами и индейцами, которые столпились здесь, чтобы купить себе мокасины, штаны из кожи оленя, кофе, спиртное и табак. Они проходили мимо огромных куч из бобровых шкурок, которые нестерпимо воняли, ибо были еще не выделаны, и Джасинте с Шерри приходилось то и дело затыкать носы. Их лица даже позеленели от такого зловония. Потом возникло множество рулонов яркого разноцветного миткаля, вокруг которых скучились индейские женщины, с восторгом примеряя их на себя, заворачиваясь в ткани, словно мумии; индианки кричали и толкались, громко ругались между собой, и так до тех пор, пока каждая не выбрала себе подходящий отрез на платье.

Из отеля продолжали прибывать дамы и джентльмены. Джентльмены смотрелись весьма элегантно в норфолкских сюртуках и бриджах из коричневой шотландки. На ногах у них красовались коричневые вязаные носки и белые льняные гетры. Кое на ком были фраки из синей саржи с отложными воротничками и галстуки-бабочки в горошек. Дамы — в веселых цветастых нарядах, синих, пурпурных, алых, цвета электрик, гранатовых и темно-фиолетовых. По платьям, казалось, с трудом вмещавшим их весьма пышные груди и крутые бедра, спускались каскады ленточек, кисточек, бахромы, воланчиков, бантиков и оборочек. Дамы с жеманным видом семенили по лужайке в туфельках на очень высоких каблуках, а их чуть приподнятые платья демонстрировали чулки всевозможных ярких расцветок. Изящные пальчики, затянутые в лайковые перчатки, сжимали зонтики. А солнце было таким палящим, что могло угрожать их нежной, чувствительной коже. Головы дам венчали красивые шляпки, посаженные на локоны и кудряшки, изящно ниспадавшие на лоб. Дамы с любопытством осматривались вокруг, расточая кокетливые улыбки, то и дело громко вскрикивая от волнения, довольно глупо хихикая и крепче прижимаясь к своим кавалерам, а те похотливо разглядывали их в предвкушении порочных удовольствий, которых, судя по рассказам очевидцев, им следовало ожидать. Этот своеобразный лагерь постоянно рос до тех пор, пока не стал напоминать переполненный людьми огромный город.

Над человеческими головами медленно летали неуклюжие черные вороны, издавая нестройные хриплые звуки. Они опускались на землю, делали несколько шагов и снова с преогромным трудом взмывали вверх, тяжеловесно кружась над толпой и угрюмо глядя на происходящее внизу.

Джасинта с Шерри увидели огромного гризли, привязанного цепью к столбу, на него злобно нападали две рычащие собаки, очень похожие на волков. Собакам уже удалось разорвать медведю нос, а с лап его стекала кровь. Один из псов неожиданно набросился на своего неуклюжего противника. Гризли отступил назад, поднял могучую лапу, с размаху шлепнул ею по собаке, и та с жалобным воем взлетела, кувыркаясь в воздухе. Оказавшись на земле, собака была уже мертва. Медведь снова попятился и грозно заревел. Его рев по своей силе не уступал взрыву; похоже, гризли вызывал на бой своих мучителей. Вокруг стояли горцы в костюмах из кожи оленя, украшенных бахромой. Они окружили поля боя, чтобы понаблюдать за сражением и сделать свои ставки.

Поодаль молодые женщины, стоя возле костров на коленях, готовили пищу. Как только Шерри с Джасинтой увидели отвратительное варево, кипящее в котлах, они тут же отвернулись, зажав носы. Им было тошно смотреть на эту так называемую еду.