Любовница

Настроение щенка настораживало. Обычно игривый, счастливый и довольный жизнью пес сейчас не отходил от меня ни на шаг.

— Собака слишком серьезной породы для такой хрупкой девушки.

— Я справляюсь и мы много занимаемся.

— Я вижу. Вы поражаете меня, госпожа Ринтар. Почему вы не уехали?

— Я родилась здесь, Ваше высочество.

Я не могла уйти, но продолжать разговор не хотелось. Агрид же меланхолично рассматривал нас с псом, лениво теребя щенка по загривку. Мак терпел.

— Это был шанс начать новую жизнь.

— Меня вполне устраивает моя.

— Правда? Поразительно. Дело в том, что я в курсе всех сплетен двора. Неужели вас устраивает всеобщий бойкот? Ваше положение?

— Не верьте сплетням, Ваше высочество. Их придумали глупые люди, у которых нет собственной жизни.

— Думаете? Что ж видимо вас действительно все устраивает, хотя мне в зале показалось, что вы несчастны и тяготитесь собственным положением. Наверно, привиделось с дороги. Что ж, не буду мешать вам наслаждаться жизнью.

Легкий реверанс и мы с Маком поспешили на вечернюю прогулку и занятия, а его высочество вернулся в резиденцию.

Наутро я узнала что из тех, в ком была хоть капля крови ирдарханина. остались лишь мы с Прачритом. Император и премьер-министр отказались отвечать на мои осторожные вопросы, предпочитая торопить с изучение камней. Вскоре я и сама забыла и о разговоре с наместником Тиркании и о странном поведении Мака, тем более мой пес подрос, у него почернел нос и глаза, и от мистической внешности ничего не осталось, лишь веселый пушистый друг, который любил и радовался мне.

Удивительно, малыш Мак стал причиной оттепели в отношении меня с остальных обитателей и сотрудников резиденции. Снежный пес, больше похожий на одуванчик с черными пуговками и носиком всех любил и всем радовался, когда мы выходили на прогулку. Пока еще маленький, он носился по аллеям, заигрывая со всеми, потявкивая на птиц. И несмотря на младые годы, Мак уже разбирался в людях. С императрицей, с которой я обязательно сталкивалась на прогулках по выходным, он был почтителен, но сторонился, словно понимая, что дерзить нельзя. С наследниками Мак играл тоже с опаской, но покорно давал себя гладить.

ОДнако особенной любовью пес воспылал к императору и премьер-министру. Я часто брала его в пустыню Вьетар, откуда его радостно забирал Эрг к себе в Гарустаж, пока мы с император были заняты. Мне возвращали пса довольного, сонно жмурившегося, с распухшим пузиком, а вся шерстка благоухала маслами и благовониями. Хорошо хоть рабыни шелковые ленты перестали вплетать.

Иногда император забирал нас на побережье океана Тирк на пикник. Иллюзия счастливой пары с питомцем, которая согревала сердце, когда я возвращалась в реальность, ловя косые взгляды.

Жизнь перестала казаться мглой, отравленным туманом. Я свыклась с мыслью о статусе, отогреваясь в безусловной любви Мака, и это не понравилось мирозданию.

Вечером пятницы я спешила домой, где меня ждал Мак. Сейчас обязательная прогулка, а потом… Император обещал, что сегодня мы поедем на ярмарку в Керитан. Еще один самообман, но мне для моих исследований в сфере геммологии нужны камни, а на ярмарке пиратов есть шанс найти нужные. Эрг обещал отдать Мака рабыням на временную передержку, а сам отправиться с нами. Вообще то, что Эрг участвовал в боях у Парвильских гор, нам помогало, он иногда вспоминал интересные факты из общения с ирдархарцами.

Вопль у уха вернул меня из раздумий. Орала Гарит. Ей вторили остальные дамы, с кем мы вышли на крыльцо.

Я не сразу поняла, что перед нами… А когда пришло осознание, что это Мак… Точнее то, что от него осталось.

Разделанная тушка, распятой висела на ограде цветника, кровь сочилась со всей поверхности, потому что шкурка, мастерски освежеванная с животного, лежала рядом в виде белоснежного ковра в буро-красной грязи из крови и песка дорожки. Живот Мака был вспорот, кишки высыпались наружу и сизой кучей валялись внизу. Оскал боли на некогда с милой мордашки маленького пса. На шее мразь нацепила любимый ошейник щенка, куда император вплетал защиту.

А рядом… Кого- то на крыльце стошнило, рядом упали, но я не слышала. Вокруг суетились люди, появились служащие, которые спешно выдергивали гвозди из лап пса. Я стояла и смотрела, не в силах пошевелиться и не в силах ничего не сказать. Кажется, меня звали, меня пытались увести. Вроде я слышала голос Дигуэля Прачрита или Эрга Дюэля. Укол в плечо и спасительная тьма поглотила меня.

Возвращение в реальность пришла вместе с дикой головной болью, горьким привкусом на языке и воспоминанием о потери. Я дернулась, но меня тут же схватили за плечи, удерживая в постели.

— Тихо, девочка, тихо. Нельзя.

— За что? Он же еще… — хриплые слова сменились рыданиями, словно звуки прорвали плотину.

— Плачь, девочка, плачь. Слезы защищают тебя.

Так и протекли полчаса. Я ревела, а неизвестный лишь приговаривал да вытирал соленые потоки на щеках. Наконец, я успокоилась и сфокусировала взгляд. Я была в больничном крыле, в одноместной палате. Рядом с кроватью сидел седой врач. Увидев мой осмысленный взгляд, он вздохнул: