Любовница бури

В то время Поль и Фалих уже перебрались под крылышко Паскаля. Стоило французу узнать, что его друзья ютятся в тесной каморке без окон на задворках рыбной лавки, он, не принимая возражений, взял у знакомых автомобиль и перетащил все немногочисленные пожитки в свою огромную квартиру. Конечно, квартира в действительности принадлежала его родителям. Но месье Амальрик-старший, получивший травму на войне ненавидел ползать по лестнице, и предпочел перебрался в небольшой домик на юге Франции, а супруга, конечно же, последовала за ним и разбила роскошный розовый сад. Они не раз приглашали сына и его друзей погостить, но из-за войны этим планам не было суждено сбыться.

Поль побывала в том доме спустя много лет, уже после Гюрса, когда родителей француза не было в живых, как, впрочем, и многих из их друзей. Она плохо запомнила этот момент, потому что все время там только и делала, что безостановочно ревела на плече у друга или пыталась утопиться в шипящих волнах Балеарского моря.

Квартира была просторной и шикарной. Она с первого взгляда поразила воображение алжирских сирот, привыкших к довольно тесным и аскетичным жилищам. Благодаря расположению и хитрому решению архитектора, окна выходили сразу на три стороны света, из кухни можно было любоваться центром города и далекой Эйфелевой башней, а из спален виднелись белоснежные купола Сакре Кер и крыши Монмартра. Сам Паскаль не особенно придавал этому значение, все-таки он в их компании был единственным парижанином, который провел здесь всю свою жизнь с самого рождения и воспринимал это окружение как должное. Но щенячий восторг друзей крайне тешил его самолюбие.

Помимо великолепного вида из окон, удивительным было и само внутреннее убранство жилища – много картин, старинной мебели, работающий камин, который в войну не раз спасал друзей от холодов; шикарная ванна с ножками в виде львиных лап, стоящая у панорамного окна. Ванна была излюбленным местом обитания Кэтрин, и первое время Поль вообще казалось, что девушка русалка или амфибия, учитывая, сколько времени она проводила в воде. Американка удивительным образом умудрялась делать в ванне практически все свои дела – болтала по телефону, читала, курила, слушала радио и музыку, красилась, иногда просто дремала, откинувшись на изящный белоснежный керамический борт и разметав повсюду свои роскошные светлые волосы. Гостей она тоже любила принимать там, ничуть не смущаясь своей наготы, но заставляя краснеть до кончиков ушей ужасно стеснительную Поль. Некоторые прихожие в дом друзья даже разделяли с девушкой ее водные процедуры. А однажды Поль застала там Кэт в обществе Паскаля, после чего долго пряталась в своей комнате и старалась не смотреть молодым людям в глаза. В тот день она узнала об отношениях своих друзей, а заодно немного о том, чем вместе могут заниматься взрослые люди. О чем скромная девушка предпочитала больше не думать.

В тот роковой день, десятого июня, все в квартире были заняты своими обычными делами. Француз стучал клавишами печатной машинки, дымя при этом чрезвычайно вонючей кубинской сигарой и похлебывая золотистый ром. Сюин ковырялась в деталях сломанного радиоприемника, который ей заказали починить. Фалих в очередной раз рисовал пейзаж за окном, а Поль обложилась книгами по медицине так, что из-за толстых фолиантов ее было практически не видно. Кэт ворвалась в квартиру подобно маленькому торнадо.

– Работает? – она выдернула из рук Сюин приемник, но девушка отобрала свою работу и обиженно замотала головой. Кэтрин чертыхнулась, махнула рукой и бросилась в комнату Паскаля

– Паскаль! Включи радио! – крикнула она. Наконец-то все обитатели квартиры оставили дела и потихоньку собрались в гостиной. Кэт вернулась вместе с французом, который торжественно вкатил в комнату большой старый радиоприемник. Трясущимися пальцами американка настроила волну.

– Слушайте! – крикнула она. Из приемника доносились сводки новостей, к несчастью, совсем неутешительных. Никто толком не мог разобраться в том, что означала вся эта разрозненная информация, и молодые люди взволнованно переглядывались. До Поль смутно, как из-под воды донеслась только последняя фраза, потом эхом отдававшаяся в голове весь оставшийся день.

«Париж объявляется открытым городом».

– Что такое открытый город? – переспросила она, когда Кэт выключила приемник, плюхнулась прямо на пол рядом с ним и нервно закурила.

– Ничего хорошего! – воскликнула она, – немцы уже близко, а правительство фактически сдало нас им!

– Боже, – обронила Сюин и взяла Фалиха за руку, – начнется война?

– Война уже идет, дурочка! – продолжала Кэтрин, – но эти уроды будут хозяйничать здесь. Черт, черт… – она дерганным движением откинула волосы с лица и отряхнулась от упавшего с сигареты прямо на платье пепла. Девушка была настолько вне себя, что просто не могла спокойно сидеть на месте. Когда она докурила, она стянула с головы красный вязаный берет и яростно скомкала его в пальцах, словно он был в чем-то виноват.

– И что нам делать? – задал Фалих резонный вопрос, он был очень собранным и мрачным, – уехать?