Любовница бури

Поль накинула на глаза капюшон и поправила лямку тяжелого армейского рюкзака на плече. Паскаль ожесточенно хлебал воду из фляжки – жарко ему было даже после заката солнца. Воздух был непривычно влажным и густым.

Поль сверилась с картой.

– Вот этот дом, – прошептала она и остановилась, чтобы спрятать карту. Француз кивнул и тряхнул опустевшей фляжкой, извлекая из нее последние капли живительной влаги.

Девушка медленно постучала по обшарпанной старой двери кулаком. Во внутреннем дворике послышался лай собаки и шаркающие шаги прислуги. Открыла пожилая женщина с очень смуглым лицом и седыми прядями волос, небрежно выбивающимися из-под косынки. Прежде чем служанка успела что-то сказать, Поль уперла ей в живот пистолет.

– Веди внутрь, – приказала она. Женщина что-то залепетала по-испански, но даже при полном отсутствии познаний во французском, легко поняла требование девушки с оружием. Все-таки язык насилия куда красноречивее слов.

Старуха приструнила большого лохматого пса и провела гостей через заросший гибискусом внутренний дворик. Открыла ключом еще одну дверь. Паскаль отобрал у женщины ключ, связал ей руки и воткнул в рот кляп. Еще не хватало, чтобы она позвала на помощь или подумала вмешаться.

Поль взлетела по лестнице, почти не дыша. Сердце стучало все чаще, с каждой ступенькой ускоряя свой темп и угрожая попросту выпрыгнуть из груди. Девушка бездумно шла на верх, ведомая одной интуицией.

Поль ввалилась в комнату и огляделась. Помещение оказалось спальней – в углу под легким прозрачным пологом была кровать, покрытая пестрым покрывалом, рядом с ней старинный дубовый комод с металлическими ручками. У раскрытого окна, выходившего в бурно цветущий тропический сад, стояло потрепанное кресло из ротанга, в котором сидела женщина и курила резную трубку. Судя по запаху, разносящемуся по комнате, табаку она предпочитала марихуану. Женщина встрепенулась, услышав шаги, и что-то спросила по-испански, думая, что ее покой потревожила служанка.

– Капитан Гретхен Майер, – четко проговаривая слова, произнесла Поль, слыша на лестнице приближающиеся шаги Паскаля.

Женщина поднялась с кресла с достоинством аристократки и распрямилась во весь свой исполинский рост, смерив свою гостью презрительным взглядом голубых глаз. Она перекрасила волосы, некогда белые, словно первый снег, а теперь светло-каштановые, но в целом, практически не изменилась. Словно время законсервировало ее черты. Жесткие, словно вырубленные неистовым скульптором, ее презрительно сжатые губы.

– Ты меня помнишь? – прошептала Поль и скинула капюшон с головы.

– Конечно, помню, – усмехнулась Майер, – подстилка Шварца.

– А ты подстилка гребанных садистов, – выплюнула Поль в ответ и двинулась к женщине. Француз влетел в комнату, он был испуган, то ли потому, что боялся за боевую подругу, то ли ревновал, что она совершит свою месть без него. Они обменялись очень быстрыми взглядами, Поль кивнула, подтверждая, что они нашли именно ту, кого искали.

Майер была поразительно спокойна, даже оружие в руках у незваных гостей не пошатнуло ее самообладания.

– Мы пришли за тобой, – продолжала Поль и скинула с плеча рюкзак, чтобы добраться до его содержимого.

– Удивительно, – фыркнула Майер, – а я думала, заглянули выпить граппы. А ты кто такой? – она соизволила обратить внимание на присутствие Паскаля, – дай угадаю, тот самый лучший пилот сопротивления? А теперь лучший палач?

– Хватит ерничать, – осадила женщину Поль, – ты можешь сказать свои последние слова.

– Горите в аду, – с удовольствием протянула Майер и оскалила крупные белые зубы. Поль из-за ее спокойствия теряла последние крупицы самообладания.

Она по-другому представляла себе этот момент, уверенная, что жертва будет молить о пощаде и плакать. Но не воспринимать неминуемую расплату, как данность.

Поль рывком заставила Майер сесть обратно в кресло и в несколько слоев обмотала ее веревкой, хотя женщина и не пыталась сопротивляться. На ее лице было написано все тоже отстраненное, высокомерное выражение превосходства.

Поль вытащила из рюкзака большую ржавую бритву. Француз вздрогнул.

– Змейка, давай просто пристрелим ее? – прошептал он, но Поль покачала головой, приблизилась к Майер и медленно начала срезать ее волосы. Они падали на пол, на ноги Поль и она вспоминала, как эта женщина брила когда-то голову ей, Кэтрин и Сюин. Неаккуратно, ожесточенно, оставляя глубокие царапины, которые потом превратились в уродливые шрамы.

Кэтти тогда здорово вывела Майер из себя своей дерзостью и невозмутимостью, ее капитан оставила еще и без бровей и ресниц. Она тогда откуда-то принесла зеркало и сказала насмешливо «Ну, кто тебя теперь захочет, американская кукла?». А арестантка плюнула ей в лицо и впервые попала в карцер. Вернее в тот маленький душный чулан, который исполнял эту роль, пока лагерь еще не был толком обустроен для полноценного функционирования.