Любовница бури

– Поль, – Паскаль очень редко называл девушку по имени, не используя уменьшительно-ласкательное «Полли» или прозвище, только когда разговор становился действительно крайне серьезным, – ты единственная, кто может его опознать. Я его не видел, ты знаешь.

– Да, ты с нами в Гюрсе не отдыхал, – мрачно напомнила Поль и сама удивилась обиде, которая прозвучала в ее голосе.

Бессмысленно и глупо было винить Паскаля, в том, что в то время, когда они попали в плен, друг находился в другом месте, выполняя важную миссию. Он был не только отличным писателем, но и первоклассным пилотом. Злилась девушка скорее на себя, что не напросилась с ним, ведь тоже могла научиться управлять самолетом. Кукурузник ей водить однажды уже приходилось. Она могла быть полезна, но… Просто испугалась оставлять оторву Кэтрин и довольно беззащитных Фалеха и Сюин без присмотра в оккупированном Париже. Она в тот момент была уверена, что вернувшись, уже не найдет друзей живыми. Как наивно, ведь она даже будучи рядом, не смогла сберечь их от надвигавшейся беды.

– Знала бы ты, сколько раз я порывался все бросить, прилететь и разбомбить эту преисподнюю к чертям! – воскликнул француз слишком громко, так, что на него обернулась пожилая пара скандинавов, прогуливавшаяся неподалеку.

– Прости, – Поль пересилила себя и тронула друга за руку, – я не хотела тебя задеть. Просто…

– Это не важно, – отмахнулся мужчина и его обычно яркие глаза стали мутными от тоски, вероятно, на него тоже нахлынули воспоминания, – послушай, Змейка. Тебе не кажется, что все это не случайно? Все очень удачно складывается. Мы должны закончить начатое. Чтобы… чтобы можно было жить дальше.

– И ты серьезно думаешь, что если мы убьем последних виноватых, все дурные воспоминания просто исчезнут? – озвучила Поль пугающую мысль, которая часто мешала ей спать ночами, – а ребята оживут?

– Не знаю, – вздохнул Паскаль, – но я не могу спать спокойно, зная, что эти уроды скрылись от правосудия. И не пытайся меня убедить в том, что ты потащила мужа в Италию не из-за моей весточки… Ты была уверена, что я нашел Шварца. Да?

Поль вздрогнула от одного только упоминания этой фамилии из уст друга.

Он не знал даже половины всего, что произошло между ней и ее тюремщиком в том проклятом лагере. Возможно, знай, он больше, он бы и сам предпочел никогда не встречаться с ней. С ней той, которую этот самый проклятый Шварц и создал.

Паскаль чувствовал это, ее присутствие. Вероятнее всего, догадывался, когда видел, с какой изощренной жестокостью когда-то добрая и справедливая девушка казнила бывших палачей. Нельзя войти в ад и выйти оттуда прежним. Как и вглядываться в бездну, не поселив кусочек ее в своей душе.

Француз неуверенно коснулся пальцев Поль, и девушка даже не отдернула руку, подняла на него глаза, ставшие влажными от слез.

– Я клянусь тебе, – взволнованно заговорил Паскаль, – мы разберемся с Вольфом и Шварцем и все. Ты, если хочешь, никогда меня больше не увидишь. Живи спокойно со своим банкиром в своих Альпах, забудь все. Заведи наконец детей. Троих. Назови их в честь ребят. И большую лохматую собаку. И кошку… Стань толстой и счастливой. Но только после.

Он нежно вытер слезы с лица бывшей подруги.

– Это наш последний бой, – добавил он.

– Хорошо, – сквозь слезы улыбнулась Поль, – будь по-твоему. Но… – ей хотелось вырвать руку, но в тоже время она признавала, что соскучилась по родному теплу своего друга. Таким, каким он был до войны, по их странным отношениям в компании, где они все постоянно любили притрагиваться друг к другу, обниматься, валяться все в одной огромной кровати без какого-то эротического подтекста, – но я не хочу, чтобы ты уходил. Ты еще должен будешь стать крестным моим детям.

И она сделала то, чего не делала последние лет десять своей жизни – крепко обняла француза и уткнулась лицом в его лохматые жесткие волосы. Так они и стояли, обнявшись, дыша почти в унисон, пока Поль не задрала голову и не бросила еще один долгий взгляд на причудливую крышу Пантеона.

– Знаешь, – тихо проговорила она, – если верить мифам, то у древних греков был непентес, волшебный напиток отнимающий память. Хотела бы я знать его рецепт.

Буэнос-Айрес, февраль 1951 года.

Бедняга Паскаль плохо переносил жару. Все-таки он был избалован мягким и умеренным климатом родного Парижа. Поль было все равно – она выросла в пустыне и совершенно спокойно воспринимала палящее солнце. Поэтому они старались не выходить из дома до заката. Да и в принципе, дела, для которых они посетили эту далекую страну, лучше было делать ночью.

Очень кстати сейчас проходил карнавал, и все улицы были заполнены людьми и туристами. Никто не обращал внимания на двух мрачных чужестранцев. Пряный, цветущий, пахнущий тропическими растениями и огнями костров город, гудел и тонул в музыке и веселье. Они были незваными гостями на этом празднике жизни и скрывались в темноте отдаленных от центра улиц.