Любовница бури

Шварц наконец-то остановился, порылся в недрах своего, казалось бы, бесконечного черного плаща и извлек какой-то серый бумажный сверток, который издалека бросил Поль, словно боялся снова сократить дистанцию между ними. Поль с удивлением осмотрела сверток, испещренный мелкими немецкими буквами. Самый крупный заголовок гласил: «Halb Eiserne Portionen» и не нужно было разбираться в иностранном языке, чтобы догадаться, что означает последнее слово. Поль ошарашено вытаращилась на предмет в своих руках.

– Сможешь спрятать?

– Я… э… – Поль окончательно растерялась, – спасибо. Это… действительно… спасибо.

Девушка подавила тут же возникнувшее желание уничтожить содержимое армейского пайка на месте, потому что вовремя вспомнила об умиравших в бараках от голода детях. Да и яростно пожирать пищу на глазах у Монстра ей совсем не хотелось. Их общение и так стало чрезвычайно странным. Поэтому Поль торопливо затолкала сверток за пояс тюремных штанов и скрыла сверху длинным краем робы. Если повезет, сможет утащить это с собой и поделиться с другими пленниками. Если нет… Лучше об этом не думать.

Почему-то именно сейчас ее голову занимал один-единственный вопрос.

Если она не решилась рассказать даже Кэтрин о своей внезапно открывшейся мистической силе, поставил ли Шварц в известность свое начальство о том, что отыскал еще одну «избранную»? Его ли инициатива подкармливать стратегически важную фигуру или приказ свыше? Почему ее тогда не перевели в какое-нибудь другое место, чтобы изучать, как подопытную крысу и не усилили напор в вербовке?

Нет, за одним вопросом, определенно следовала целая вереница других, вызывавшая ничуть не меньшую мигрень, чем чужое проникновение в сознание.

– Если ты будешь не против, – после затянувшейся неловкой паузы заговорил Рихард и поднял с земли свой шлем, – я хочу иногда освобождать тебя от работы… – заканчивать фразу не имело смысла, Поль и так прекрасно догадалась, что Монстру зачем-то понадобилось сделать их встречи регулярными. Ей оставалось только надеяться, что целью подобной тенденции было ни что иное, как попытки задобрить ее и склонить на свою сторону, чтобы не позволить ее бесценным экстрасенсорным способностям развиваться в угоду врагу. Или просто зачахнуть вместе с заключенной в суровых условиях Гюрса.

– Можно подумать у меня есть выбор, – как могла нейтрально откликнулась девушка. Шварц слегка качнул головой.

– Ты ошибаешься, у тебя есть выбор, – вкрадчиво сказал он, – могущество… или забвение.

После этих слов, он натянул обратно свою маску, отпер дверь и широкими шагами удалился. Поль невольно усмехнулась про себя, что эффектный уход добавляет любой пафосной фразе еще больше значительности.

Только теперь все это выглядело слишком гротескно, после того, как она видела быстро сменяющуюся гамму эмоций на почти мальчишеском лице Рихарда, видела его смущение и сомнения. Все-таки лучше бы он носил свою маску постоянно, тогда она не забывала бы, кто перед ней, и не обманывалась его открытым, располагающим к доверию лицом, на котором только глаза казались по-настоящему зловещими из-за своей глубокой черноты. И даже в них, по отношению к девушке не читалось ни капли ненависти; только одна бесконечная тоска и это жуткое, омерзительное чувство одиночества.

Весь оставшийся день Поль была как на иголках, боясь выронить из-за пояса драгоценный паек. Даже с Кэтти девушка не стала обсуждать свои недавние приключения, хотя постоянно ловила полные любопытства взгляды со стороны подруги.

Поль действительно не знала, чем из произошедшего стоит делиться, а о чем лучше умолчать, чтобы не прослыть среди заключенных изменницей и подстилкой управляющего персонала. Вернее, еще того хуже – жуткого монстра в маске; персонажа из ночных кошмаров многих заключенных и героя страшилок самих военных.

Но вечером неприятный разговор все-таки состоялся. Поль вытащила паек, разворошила содержимое пакета и стала ломать голову, каким образом можно вскрыть компактную банку с тушенкой, уместившуюся там, не имея под рукой абсолютно никаких острых предметов.

– Лучше спрячь, – шепнула Кэтрин, от чуткого внимания которой не укрылось появление из-под одежды подруги заветной упаковки с едой, – ты совсем спятила?

Американка вырвала у Поль тушенку, запихала обратно в пакет, прикопала землей и спрятала под холщовым мешком, служившим им постелью.

– Нельзя брать их подачки, – девушка выглядела серьезной как никогда, – или ты его стащила? Полли, это безрассудно! У них каждая порция учтена, с нас шкуру спустят…

Поль была ошарашена и встревожена, совсем не знала, что сказать. Обычно ситуация складывалась совершенно обратным образом и это она осуждала американку за очередную безумную и, чуть не стоившую ей жизни, выходку.

Вероятно, сейчас Кэтрин вспомнила о голодном детстве Поль, проведенном в пустыне, и сочла появление пайка проявлением слабости. Конечно, она посчитала себя обязанной вправить близкой подруге мозги. Больше никого из их старой компании рядом не было, значит роль взрослого человека ложилась на ее хрупкие плечи.