Любовница египетской мумии

Послышалась барабанная дробь, я постаралась удержаться на ногах и с силой ущипнула себя за ляжку. Спокойно, Дашенька, это дурной сон. Иногда человек во время забытья оказывается в параллельной реальности, прыгает через пропасть, удирает от монстров, карабкается по отвесной скале, а потом просыпается в собственной спальне и долго приходит в себя от обилия впечатлений. Вот и я сейчас сплю! Задремала в теплой воде и мирно похрапываю, вдыхая аромат роз. Не было ни вороватой блондинки, ни гонки по отелю, и уж тем более арены цирка, где в данный момент в свете софитов, под пристальными взглядами десятков зрителей, я стою в махровом халате.

– И месье Жиль! – проорал густой бас.

Вновь ожили барабаны, около меня встал высокий стройный мужчина и, навесив на лицо открытую лучезарную улыбку, прошипел сквозь зубы:

– Опять набухалась, падла!

– Нет, – пискнула я.

– Комплимент, – неожиданно сказал незнакомец, – комплимент!

Я растерялась, не понимая, чего он от меня хочет. Во сне, даже в столь реальном, как сегодняшний, постоянно происходят неувязки.

– Пьянь рваная, – все так же улыбаясь публике, процедил Жиль, схватил мою ладонь и резко поднял руку.

Я осталась стоять с задранной верхней конечностью.

Жиль хлопнул в ладоши, на арену вкатили большой, смахивающий на гроб ящик. Барабанную дробь сменила бравурная музыка.

Жиль незаметно пнул меня:

– Снимай халат! Сейчас же!

Даже в глупом сновидении я была не готова предстать перед массовым зрителем нагишом, поэтому, потуже затянув пояс, ответила:

– Не могу. Я голая.

Жиль, по-прежнему стоя ко мне боком, заорал:

– Господа! Кати боится! Подбодрите ее!

– А-а-а! – отозвался зал.

– Дура, – прошипел Жиль, – весь ум потеряла! Все! Лопнуло мое терпение. Этот номер отработаем, и вали к хреновой матери! Убогая. Анри! Будь другом, приволоки суке купальник и натяни на нее.

Распоряжения он отдавал свистящим шепотом, не забывая при этом кланяться и в перерыве между бранью в мой адрес выкрикивать во весь голос:

– Кати трусит! У Кати дрожат ноги!

– А-а-а-а! – визжала публика.

Меня опять сильно пнули, на сей раз слева, я ощутила в руке нечто мягкое, скосила глаза и поняла, что один из подростков, прикативших ящик, незаметно подал мне купальник.

Я сделала вид, что кланяюсь, быстро натянула ярко-синий эластик на тело. Все удалось проделать целомудренно, я ни на секунду не оказалась топлесс. Женщины моего возраста, проводившие лето на «диких» пляжах Крыма, умеют переодевать купальники под взорами толпы. Халат шлепнулся в опилки и был тут же убран.

– Вау! – обрадовался Жиль. – Кати готова. А теперь я ее распилю. Лезь в стендкофр, дура, пока жива!

Последняя реплика адресовалась исключительно мне. Абсолютно не понимая, что за зверь такой стендкофр, я замерла. Подростки открыли крышку «гроба», схватили меня за плечи, подняли, словно игрушку, засунули в ящик и захлопнули.

– Мама, – пискнула я.

– Нажралась! – тоненько прозвенело из противоположного конца «гроба». – Ну ты и падла! Жиль тебя выпорет, а я добавлю. Сучонка!

– Кто здесь? – испугалась я.

– Ваще, блин, – возмутился дискант, – гнать тебя надо!

Глаза привыкли к темноте, к тому же в ящике было пять больших отверстий. Через них внутрь беспрепятственно проникал свет, и я увидела девушку, сложенную в несколько раз. Она тоже разглядела меня и растерялась.

– Эй, ты не Кати?

– Здрассте, – представилась я. – Даша.

– Эльза, – ошарашенно сообщила незнакомка. – Ты как сюда попала?

– Мальчики засунули, – честно ответила я. – Жиль меня пнул, а они подхватили.

– Боже! – ахнула Эльза. – Номер уже нельзя останавливать. Слушай и запоминай. Нас сейчас распилят пилой. Живо высовывай в дырки по бокам руки, в ту, что в торце, башку и подожми под себя ноги. Смотри!

Эльза ловко выставила через дырки ноги. Тело, руки и голова девицы остались внутри «гроба».

– Я зад, ты перед, – шептала она, – поторопись, а когда Жиль начнет пилить, шевели лапами и улыбайся.

– Это сон? – с надеждой спросила я, наблюдая, как Эльца скручивается в комок.

– Нет, дурная реальность, – хихикнула девушка. – Че? Никак не врубишься? Жиль фокусник, а мы ассистентки. Никогда в цирке не была?

Из недр памяти выплыло воспоминание. Вот мы с бабушкой сидим на первом ряду в круглом зале. Маленькая Дашенька охвачена восторгом. Меня радует все: акробаты в блестящих костюмах, дрессированные мишки, клоуны, вафельный стаканчик с мороженым, который Фася купила мне в антракте. Потом на арену вышли мужчина во фраке и худенькая девушка.

Дядька уложил спутницу в ящик, схватил пилу, живо разделил деревянный короб пополам и растащил части в разные стороны. Я отчаянно зарыдала.

– Солнышко, успокойся, – начала утешать меня бабушка.

– Тетю убили, – плакала я, – вон ее ножки в правой части, а голова и ручки в левой.

– Все в порядке, – улыбалась Фася, – сейчас он ее снова сложит.

– Нет, нет, нет, – всхлипывала я, – нельзя разломанную тетю оживить!

– Это фокус! – засмеялась бабушка. – Смотри!

Иллюзионист живо соединил части, и девушка, абсолютно невредимая, выпорхнула наружу.

Я обалдела, а Фася пояснила: