Любовница Фрейда

Вена, 30 апреля 1896 года

Моя дорогая Минна!

Я запер дверь в кабинете и закрыл все окна, теперь могу спокойно сесть за стол и разобраться с твоими упрямыми отказами увидеться со мной. Я обнажил все мои чувства к тебе, и теперь мне только и остается, что умолять тебя, как может умолять одинокий и заброшенный человек, жизнь которого состоит из бесконечных страданий.

Тебе известно, что мои коллеги отказываются признавать мою работу. Я начал карьеру, полный самых благих намерений. Но я окружен лишенными воображения неандертальцами, именующими себя медицинским сообществом, которые готовы растоптать меня. Моя беда в том, что я не способен идти на компромиссы, не способен ради продвижения льстить и подлаживаться, пусть Марта и твердит, что именно это мешает моей университетской карьере.

Мой «общественный провал» в ее глазах осложняется еще и моим отношением к сексуальности, которую, как ты знаешь, она считает отвратительной и постыдной. Она не желает обсуждать со мной мои труды. И никогда не выказывала ни намека на интеллектуальную страсть или хотя бы интерес к моей работе. В ее понимании, исправное ведение домашнего хозяйства – вот единственная ее обязанность. В прежние времена, когда я пытался объяснить ей, что у мужчины есть и другие потребности, она отвернулась от меня. Теперь наши пути разошлись. Мы все меньше понимаем друг друга.

Поэтому, в отверженности своей я прибегаю к тебе, Минна. Ты всегда меня понимала. Кстати, я хотел бы обратить твое внимание: вопреки твоим первоначальным предположениям, что я-де страдаю ипохондрией, доктор, который только что ушел, сообщил, что у меня тяжелый случай жесточайшей аритмии и небольшая одышка.

Любящий тебя

Зигмунд.

...

P.S. Джин какой марки ты предпочитаешь?

Минна сложила письмо и спрятала в ящик вместе с остальными. Неужели глубокоуважаемый доктор не нашел ничего лучше, чем стенания в духе «моя жена меня не понимает»? Минну часто упрекали в неуступчивости и независимости. Но эти качества не всегда так уж плохи. Теперь, например, она может положиться на них, чтобы сохранить свою душу, если такое, конечно, еще возможно. Ей в голову пришла одна мысль, старый урок истории, который она запомнила с детства: «Остерегайтесь турок, у ваших дверей грозящих христианскому миру». Как и во время осады Вены в шестнадцатом веке, одна из сторон победит, но обе понесут огромные жертвы.

Глава 26

В утро отъезда сестры возбужденно болтали, пока служанка и лакей сносили груду шалей и багажа к выходу. Жюльен прибыл вовремя, излучая очарование и радостно улыбаясь выходящим из дому сестрам и Минне, идущей следом.

– Мы глубоко благодарны вам, дорогой Жюльен, за приглашение, – сказала Луиза.

– Глубоко, – эхом откликнулась Белла.

Они были в одинаковых серых саржевых пальто, одинаковых шляпах, черных кожаных перчатках, что для Беллы было явным геройством, поскольку ее пара растягивалась на перчаточной растяжке, чтобы вместить толстые, мясистые пальцы.

– Не стоит благодарности, – ответил Жюльен.

Договорились, что все они отправятся в большой карете сестер.

Длинная юбка Минны хрустела на ветру, когда Жюльен подсаживал ее в карету. Изысканно взяв Минну за руку, он слегка коснулся губами ее перчатки. Она устроилась на сиденье, положив сумочку и книгу на колени.