Любовница Каменных Драконов

У него темные, непроглядные глаза и темные, коротко остриженные волосы. Высокие скулы, жестко очерченные плотно сжатые губы, упрямый, порочный жесткий взгляд – в нем чувствуется стремление сломать, подчинить, поставить на колени. От этого взгляда Мэл чувствует, что падает, падает в пропасть, так же как это порой бывает во сне, и едва сдерживает крик ужаса.

Отчего-то шрам на щеке – хорошо заметный, придающий красивому лицу мужчины еще более хищное, жестокое выражение. И он не собирается притворяться хорошим, добрым и покладистым парнем. Кажется, он ощущает ее страх и трепет, и ему нравится чувствовать это.

– Мэлани, – произносит он, отчего-то улыбаясь, показывая красивые ровные зубы. Будто пробуя на вкус ее имя. – Мэл… Я хотел бы поговорить именно с вами.

– О чем? – Мэл безотчетно отшатнулась от него, но Стоун одним шагом сократил дистанцию между ними, и женщина внезапно ощутила себя припертой к стенке, распластанной по прохладной штукатурке. А этот зверь, этот опасный зверь под личиной цивилизованного человека, упакованный в дорогой костюм, склоняется над нею, вжав ее в стену, беззастенчиво принюхиваясь к аромату ее кожи, почти касаясь тонким носом ее дрожащей шеи, часто вздымающейся груди. Почти ласка; почти жадное, неприкрытое желание.

– Как вы смеете, – шепчет Мэл, вся дрожа, завороженная его жгучим черным взглядом, пытаясь оттолкнуть мужчину слабыми руками. – Хьюберт!..

Ее крик выходит слишком жалким и слабым. Она все еще пытается сопротивляться; сопротивляться своему страху, своему животному инстинкту покориться, отдаться, но Стоун зажимает ее рот ладонью, и Мэл видит его глаза и тонкие, подрагивающие от нетерпения ноздри совсем близко.

– Не надо кричать, – его голос на удивление спокоен и холоден. – Хьюберт не придет. Нам с вами надо поговорить – и это касается вашего… благосостояния. Итак, я убираю ладонь. Вы не будете кричать?

Глаза Мэл наливаются слезами, она тонко поскуливает, согласно кивая головой. Уже совершенно ясно, что ничем хорошим визит Стоуна и не пахнет. Ему ее не жаль, он не отступится от своих планов, она для него – жертва, в которую он почти вонзил свои зубы. И ей придется выслушать его и подчиниться – что бы он ни просил сделать.

– Итак, – жесткая ладонь разжалась, Стоун убрал ее с лица Мэл и отстранился, гладя на нее свысока, как победитель. – У вас прекрасный дом, Мэлани. Просто полная чаша.

– Да, – пробормотала она, захлебываясь слезами ужаса.

– Дорогая мебель, – продолжил Стоун. – Драгоценности…

Его рука бесцеремонно легла на грудь Мэлани, перебирая блестящие камешки ее колье.

– Вы же понимаете, что за все это надо платить? – его пальцы скользят ниже, ладонь обнимает приятную округлость груди, и Мэл вспыхивает от стыда и гнева, потому что мужчина себя ведет с нею как со своей собственностью.

– Но Хьюберт сказал, что он заработал все это… – мямлит Мэл, уже прекрасно понимая, что это не так. Вся их дорогая, пестрая, шикарная жизнь – все это было обманом, все катилось в тартарары, все было в долг, не принадлежало им. Все было получено из рук этого расчётливого, хитрого чудовища. Вот зачем ему был нужен Хьюберт, жизнерадостный, стремящийся к достатку кабанчик. Приманить; обмануть; напасть и уничтожить! Совершенно точная роль…

– Нет, – с видимым удовольствием выдохнул Стоун, наслаждаясь замешательством и страхом женщины. – Не заработал.  Я ему дал все это. Его услуги не могут стоить так дорого.

– Зачем?! – выкрикнула Мэл, ощущая жесткую ладонь Стоуна у себя на бедре. – За что!? За какие заслуги!? Или вы… обманом? Завлекли его в ловушку?! Воспользовались его безграничным доверием?! Он отзывался о вас очень восторженно, для него вы – непогрешимый идеал!

Но Стоуна не останавливали ее слова, ее попытка воззвать к его совести. Напротив – ее горячечная речь насмешила его, и он тихо рассмеялся, продолжая ласкать ее грудь совершенно по—хозяйски, так, словно имел на это право и делал так сотни раз. Как хозяин. Как человек, наслаждающийся властью над своей вещью. Его ладони по-прежнему исследовали ее тело, неторопливо, будто прислушиваясь к бушующей горячей крови под тонкой кожей испуганной женщины.

В голове Мэл крутились самые разные страшные предположения; этот подлый змей мог подставить Хьюберта. Мог обвинить в растрате. Мог подсунуть фальшивые документы. Мог…

Но ответ Стоуна затмил ее самые смелые предположения.

– У нас с ним был договор, – ответил Стоун. – Я давал ему столько денег, сколько он хотел. Оплачивал все его счета. Всё. Всё, что он просил – я давал ему. А он взамен пообещал мне, что однажды я смогу прийти в его дом и забрать любую женщину, что мне приглянется. И этот день настал. Надо отдать должное Хьюберту, – Стоун явно издевался, – он очень честен. Не попытался скрыть такое сокровище, как вы… И предоставил достаточно широкий выбор…