Любовница короля (СИ)

Костин ничего не понимал и не видел, что происходит под одеялом, пока не почувствовал, как она, взяв в руку его слегка набухшее мужское достоинство, раскрыла головку и примкнула к нему губами. Тяжело дыша и причмокивая губками, Алекса непринужденно сосала пенис и делала это с таким удовольствием, что Костин, поплыв от блаженства, заметил, как она начала вилять ножками. Дрожа от удовольствия, она усердно работала ротиком, старательно ласкала член языком и поглаживала рукой, замечая, как от её действий достоинство напрягается, становится тверже и горячее.

Костин больше не плыл по волнам наслаждения. Он словно окунулся в этот омут с головой и понимал, что надолго его не хватит. Вскоре все должно было закончиться и Костин, оказавшись перед нелегким выбором, стал теряться в догадках, как ему поступить. С одной стороны, то, что делает Алекса, доставляет массу приятных ощущений, с другой же стороны он с трудом сдерживался и вот-вот был готов излить в неё семя.

Он с трудом смог найти в себе силы и, переборов удовольствие, поспешил сообщить, что скоро не сможет сдерживаться. Только не успел. Стараниями Алексы он сорвался, перестал себя сдерживать и изверг семя в желанный рот герцогини. В этот момент ноги Алексы застыли, и Костин с ужасом понял, что совершил ошибку. Но его так сильно охватило желание это сделать и после пика наслаждения, испытанного мгновением раньше, он начал мотать головой, смотреть в разные стороны, нервничать, не зная, как посмотреть ей в глаза.

Выбравшись из-под одеяла, она посмотрела на него с улыбкой и к тому же облизнула губы. Потом она заметила, что он ведет себя довольно странно. Костин был чем-то встревожен, и это было заметно.

— В чем дело? — спросила она.

Пытаясь подобрать правильные слова, Костин не нашел иного выхода и просто сказал одно слово:

— Прости…

— За что? — недоумевая, спросила Алекса.

— За то, что я сделал, — признался он. — Я не мог сдержаться. Это было так… потрясающе. Мне не следовало извергать семя…

— Ты об этом? — губ Алексы коснулась робкая улыбка. Она поправила одеяло и легла ему на грудь. — Костин, милый, какой же ты все-таки глупый. Я ведь сама этого хотела.

— Ты не злишься? — растерялся Костин.

— Нет, конечно. Почему я должна злиться?

Костин не знал, что и ответить.

— Послушай, — она стала гладить его грудь, — я много лет прожила на другом материке, Костин. Традиции империи Шадаш-Тарза координально отличаются от всего того, к чему мы привыкли в королевстве Шарджа. Там ценят и любят податливых женщин. Ты не представляешь, на что способны мужчины империи, когда они хотят женщину. Я не горжусь тем, что пережила. Но благодаря всем этим странствиям, мне довелось многое узнать. Я научилась многим премудростям любви и сейчас меня сложно чем-то удивить.

Алекса выдержала паузу, пока Костин пытался прийти в себя и продолжила.

— Сама не раз становилась свидетелем того, как занимаются любовью северяне. Я, пытаясь собрать армию, ездила по всему северу материка, встречалась с очень суровыми людьми. Сначала их обычаи и традиции пугали, вызывали отвращение и ненависть. Потом мне пришлось делать то, о чем любая уважающая себя женщина будет жалеть до конца дней.

— И что же ты делала? — проглотив, спросил Костин.

— Ты точно хочешь это узнать? — похлопав ресницами, уточнила Алекса.

— Да, — решительно сказал он.

Предвестница положила голову на грудь и тяжело вздохнула.

— На севере империи есть место, — промолвила она. — Его называют Каминам. Я не могу дать дословный перевод, потому что это слово очень старое и забытое. Воители называют тот дом обителей. Дело в том, что в обычное время конунги кланов воюют друг с другом, враждуют с соседями, совершают набеги и убивают за крупицы золота. Это очень суровый, жестокий и холодный край. Я пришла в те земли с предложением разбогатеть, а для этого попросила собрать армию. Вот только главная проблема заключалась в том, что армию может собрать только король. А короля у воителей давно не было, ибо никто не мог похвастаться силой и могуществом, за которым пойдут остальные конунги. Меня поставили перед выбором: пройти обряд на горе под названием Каминам и получить уважение конунгов, либо покинуть северные земли, но оставить Офелию.

— Серьезно? — нахмурился Костин.

— Они кажутся беззаботными, однако все их традиции будут страшнее наших законов, Костин. Не буду вдаваться в детали, а только скажу, что у меня был этот выбор. Если я начну обряд и в какой-то момент сдамся, меня выбросят с утеса, как лгунью и обманщицу, а Офелия, когда вырастит, попадет в руки самого слабого и больного воителя. Мне нужна была армия, поэтому я согласилась.

— И что же ты делала? — поинтересовался Костин.

— Скрепляла узы… — тяжело вздохнула Алекса. — Сначала я ходила по домам, потом ездила по поселениям и заходила в каждый дом, где жил воитель. — Она выдержала паузу и подняла глаза. — Они брали меня, понимаешь?

— Постой… — выпучил глаза Костин. — Хочешь сказать…