Любовница на заказ

Весь шатер был украшен амулетами! И маленькими, которые пришивают к одежде, и большие, что вешают на стены в комнатах, отгоняя плохие сны. Множество браслетов с ракушками, кованные рунные медальоны и еще много всего.

— Я всегда сюда захожу, — тихо сказала Исшин, выдергивая меня из задумчивости. — Эта женщина принимает молитвы, и отвозит их к камню верности на юге наших земель.

— И снова здравствуй, госпожа, — поздоровалась женщина, с легким налетом грусти в глазах. — Ты вновь пришла?

Ис не ответила, только кисло усмехнулась, беря с прилавка угольный карандашик и чистый листок пергамента размером с ладонь. Она быстро что-то записала и отложила письмо, сворачивая бумагу в тонкую трубочку.

— Да, Юни, вновь.

— Уже год прошел, он услышал твои молитвы, госпожа. Перестань печалится, — добро сказала старушка, принимая из ее рук записку, и обкручивая ее тонким шнурком.

— Еще не зажило.

— Что ж, — она соглашаясь, кивнула, и посмотрела на меня. — А ты никому не желаешь передать послание?

— Послание? — переспросила я, засмотревшись на шкафчик, полный сосудов с маслами. — У меня никого нет, госпожа. Мне некому писать.

— Совсем никого? Неужели за гранью тебя никто не ждет? — удивилась она, удостоившись моего недоумевающего взгляда.

— Камень верность, лирея, наша святыня. Там мы оставляем письма тем, кто нас покинул, прося священных колибри отнести наши слова на тот берег, что вы зовете гранью.

Задумавшись, я молча подошла к столику, и взяла карандаш, принявшись быстро и сбивчиво писать письмо Золи.

С того дня, как ее не стало, я ни разу не позволила себе обратиться к ней. Будто бы она действительно просто растворилась, не оставив после себя ничего, даже души. Возможно, я просто закрывалась от мыслей о ней: было некогда придаваться отчаянью, на нас весел долг, требующий возврата, потом учеба, высасывающая все моральные силы, и вот теперь шайсары, что каждый день удивляли меня.

Наверное, мне действительно стоило поговорить с ней хотя бы раз, обратиться в темноту перед сном, попросить прощения, если где-то была не права, рассказать ей о том, что томит в душе, и что просит сердце. Наверное, стоило… В конце концов я была совсем ребенком, когда ее не стало, столько воды утекло…

И сейчас, без запинки и перерывов, я написала целое письмо, заняв рунами все место на листочке. И только когда была поставлена последняя точка, я отложила карандаш и выдохнула.

Больно. Все еще больно.

Исшин смотрела на меня понимающе, но все же вновь погрузилась в мысли об умершем муже, и только торговка горько улыбнулась, принимая мою записку.

— Я доставлю их в срок, до рождения новой луны, — пообещала она.

— Благодарю, Юни. Храни тебя Великий Шас.

— У меня свои боги, госпожа, но и благословение ваших я приму с благодарностью.

Распрощавшись со старушкой, мы покинули ее шатер в самых мрачных мыслях, но оставаясь верной себе, Исшин вновь улыбнулась, прогоняя с лица тоску и весело посмотрев на меня, схватила за руку, утаскивая к стайке уличных музыкантов.

— Пойдем! Станцуем, лирея! — кричала она.

Но у меня перед глазами продолжали стоять полные боли зеленые глаза шайсары.

Глава 33

Прибившись к стайке музыкантов, шайсара вытянула меня на пятачок перед ними и задвигалась, игриво качая бедрами.

— Не робей, Луна! Танцуй! — прокричала она, и смущенно хихикающие до этого девушки стоявшие по близости, поторопились к ней присоединиться.

Звучали флейты, пара барабанов и несколько погремушек, делая мотив веселым, завлекательным, и махнув рукой, я начала танцевать, совершенно расслабившись. Весело смеясь, двигалась плавно, весело переступая с ноги на ногу, и качая бедрами. Девушки сцеплялись в хороводы, смеялись и веселились от души, а музыканты играли все звонче и активнее.

Только спустя пару минут, мелодия начала затихать, подсказывая о передышке, и я остановилась, тяжело дыша и улыбаясь. Исшин смотрела на меня так же довольно, и кивнула головой:

— Хорошо двигаешься, лирея!

— Взаимно, госпожа!

— Еще разок?

— Не откажусь!

Отдышавшись за короткий перерыв, мы вновь вернулись к танцам. Под ноги нам сыпались монетки, посетители ярмарки хлопали в ладоши и подбадривали наш неожиданный коллектив, а я все смеялась, забыв обо всем.

Мне давно не было так весело, и только когда мелодия затихла, я позволила себе рассмеяться во весь голос.

— Вы были прекрасны, госпожа! — крикнул мне мальчишка флейтист, обворожительно улыбаясь.

— Спасибо!

— Вот, это вам, — юноша нырнул рукой в свою сумку, брошенную рядом, и вынул из нее срезанный бутон розы. — Примите, как комплемент от меня.

— Не думаю, что это хорошая иде…

Улыбающийся паренек неожиданно резко опустил голову, увидев что-то за моей спиной. Аплодисменты затихли, и бросив короткий взгляд в сторону, я увидела, как шайсары вежливо кланяются.

— Госпожа права. Это плохая идея дарить цветы женщине повелителя.

Голос господина за спиной заставил меня замереть, как испуганного зайца, будто меня застукали за чем-то неприличным, и сейчас накажут. Горячие пальцы опустились на плечо, и я за секунду ощутила слабость в коленях, предательски дрогнувших.