Любовница Президента

Скомандовал мне и продолжил щелкать на своем компьютере. Я не села. Так и осталась стоять неподалеку от двери.

– Сядь, я сказал.

– Мне и здесь удобно.

– СЯДЬ!

Рявкнул так, что у меня уши заложило, и я быстро села в кресло. Какое-то время он продолжал работать, а я так и сидела напротив, как нашкодившая школьница перед директором. В горле першит от обиды, и дышать нечем от того, как сильно колотится сердце, а еще от понимания, что за эти несколько дней я по нему соскучилась.

Закончив писать, он захлопнул крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла.

– Что ты забыла там? Какого черта решила остаться на месяц? Разве я не ясно выразился, когда сказал тебе русским языком, чтобы через два дня была дома?

– Что это за здание?

Кулаком по столу так, что подпрыгнули книги и компьютер.

– Вопросы задаю я.

– Их всегда задаешь ты! Всегда у нас самый важный только ты!

Наши взгляды скрестились, и я не отвела глаза, выдержала взрыв ядовито-сапфировой синевы. Не холодной, а обжигающе горячей, так, будто меня всю обдало кипятком, и кожа сейчас задымится от ожогов. Как же я его любила и ненавидела в эту секунду.

– Что опять не так, м? Что тебе снова ударило в голову? Что ты опять утраиваешь какие-то манифесты? Чего тебе опять, бл**ь, не хватает?

Всего…уважения, нежности, тебя…как же мне всего не хватает!

Прищурился и сжал челюсти, так, что скулы выступили еще отчетливей из-под аккуратной щетины.

– А тебе какая разница, когда я вернусь? Ты же не думаешь обо мне, ты же забываешь, что я существую.

Усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

– У каждого человека есть естественные потребности. Поесть, поспать, отлить и опорожнить яйца. Когда ему нужно их удовлетворить, он о них вспоминает.

Если бы он меня ударил, было бы не так больно.

– Разве тебе не в кого опорожнить? Или ты не трахаешь беременных женщин?

Резко встал из-за стола, а я и не подумала встать с кресла. Подошел ко мне и насильно выдернул из него, схватил за плечи и притянул к себе.

– Я, кажется, уже говорил, чтобы ты не смела говорить о моей жене?

– Не то что? Убьешь меня? Ударишь? Что ты можем со мной сделать?

Долго смотрел мне в глаза, потом схватил пятерней за лицо и толкнул вниз.

– Встала на колени, открыла рот и смачно отсосала. Вот зачем тебя сюда привезли.

– Нет! Я не хочу!

Нагло ответила, не отводя взгляд и вставая снова с колен. Чувствуя, как растрепанные волосы упали мне на лицо.

– А кто спрашивал, чего ты хочешь. Я сказал, стала на колени и открыла рот!

– Да пошел ты! Пусть твоя становится и открывает, или первые леди не сосут и не глотают? Брезгует, да?

Это было быстро и очень больно. Ломая мое сопротивление, он потащил меня к столу за волосы и одновременно за шкирку. Мы боролись отчаянно и сильно. Я даже расцарапала ему руки и ударила коленями в живот. Но что я по сравнению с ним, что я по сравнению с этим озверевшим палачом. Сметая все со стола, он опрокинул меня на спину, хватая сильной рукой за горло и коленями раздвигая мне ноги, сдергивая в сторону трусы. Когда водрался первым толчком в мое тело, я укусила его за ладонь и получила пощечину, он сдавил мое горло и вонзился еще глубже, второй рукой задирая мою ногу выше, отводя широко в сторону, почти прижимая к груди.

– Задушу суку! Не дергайся!

Впилась ногтями в его запястье и выгнулась от болезненно быстрых толчков.

– За…ду…ши…

И меня накрывает вместе с ним, заводит этот бешеный ритм, его оскаленное, злое лицо, его ладонь, сдавившая мое горло, и член, вбивающийся в меня на адской скорости.

Оргазм был быстрым и очень резким, с первыми судорогами моего влагалища я ощутила, как сильно и грубо толкнулся его член и задергался внутри в унисон моим спазмам. Петр захрипел мне в рот, сдавливая мое горло еще сильнее, так, что я на выдохе закатила глаза, содрогаясь в огненно-обжигающем экстазе.

Потом его пальцы разжались, и лицо почти касалось моего лица. Дышит рвано, тяжело, смотрит мне в глаза своими пьяными.

– А теперь пошла вон, – прошипел мне в губы.

Схватил за шиворот и смел меня со стола. Поднял обратно разбросанные книги, ноутбук и сел в кресло, разворачиваясь ко мне спиной.

– Вон пошла. Когда мне надо будет снова – тебя привезут или сам приеду.

– Ненавижуууу, – сквозь зубы, чуть пошатываясь и чувствуя, как течет его сперма по внутренней стороне бедер, пропитавшись сквозь трусики. И мне почему-то приходит в голову, что эти несколько дней у него не было секса…слишком быстро и слишком много.

– На это мне тоже насрать. Закрой дверь с другой стороны.

*******

Он о ней не думал. Нет. На хрена ему о ней думать, если она и есть все его мысли? Если он просыпается с ней и засыпает тоже с ней. Отдаёт приказы, подписывает чертовые, гребаные законы, а он с ней, в ней, на ней. А еще с дикой жаждой быть в ее голове, в ее каменном сердце, в ее душе. Не быть только кошельком…Больнее всего было осознавать себя всего лишь обыкновенным папиком, которого используют за деньги. Да, за большие, да, он не простой смертный, но суть вещей от этого не меняется. Он всего лишь долбанный кошелек. Не больше. И большим никогда не станет. Она этого и не скрывает.