Любовница Президента

– Ты…ты никогда не сможешь забыть. Смирись с этим. С некоторыми вещами нужно научиться жить. Нам только кажется, что мы не знаем, как поступить. Из любой ситуации есть выход. Всегда. Когда-нибудь все будет хорошо. Ты сейчас на пути… к тому, чтобы все стало хорошо. Это только начало, самое начало, но рано или поздно многое изменится, вот увидишь. Господь никогда не даст нам больше, чем мы можем выдержать.

– Нет! Не будет! Не будет никогда лучше! Все ужасно! Все невыносимо! Я еду уничтожить своего ребенка, мама! Твоего внука или внучку. Еду убить…понимаешь? Еду выдрать из себя самое близкое существо…Как мне потом с этим жить? Как потом смотреть самой себе в глаза? Как спать по ночам? Как просыпаться по утрам, мама?

Я кричу, но на самом деле почти не слышу свой голос, и мне хочется взять ее за руку, а я не могу. Мои руки не достают до нее.

– Ты будешь просыпаться по утрам, как и всегда, дочка. Как просыпаются все люди, невзирая на боль и потери, невзирая на скорбь и утрату. Потому что мы так устроены. Потому что всегда нужно идти дальше.

– А я не хочу выживать… я хочу счастья. Хочу…хочу родить малыша, хочу видеть его первую улыбку, видеть его первые шаги, слышать первые слова, хочу…хочу знать, на кого он будет похож, хочу выбрать ему имя. Мама…как я прощу себя за эти решения? Как?

Она смотрит и молчит. Только ласково улыбается, протягивает руку к моей руке, но не дотрагивается.

– Как мне спрятаться от него? Как исчезнуть так, чтобы никогда не нашел? Я больше не могу и не хочу его видеть. Он меня уничтожил, разрушил…Я не могу и не хочу больше слышать об этом человеке. Как ты могла любить это чудовище? Как могла писать, что он необыкновенный, что он…он же монстр. Он же…не человек!

– Красота в глазах смотрящего. И не все всегда такое, каким кажется. Очень легко осуждать, приговаривать и исполнять смертный приговор, но кто судья? Кто знает на самом деле всю правду? Кто надел чужие башмаки и прошел ими чужую дорогу? Жмут ли они? Стирают ли пальцы до мяса? Ломают ли кости? И какая она, та дорога? Прямая? Или это непроходимое чёрное болото, откуда нет выхода? Ты никогда не увидишь жизнь глазами того, кто на нее смотрит. Только своими, дочка. Но кто знает, в чьих глазах правда.

– А мне оправдывать его, мама? Почему…почему ты так говоришь? После всего, что он со мной сделал? Ты…ты понимаешь, что я… я была любовницей собственного отца? Понимаешь, что он чуть не убил меня за то, чего я не совершала? Мамааааа, мы с тобой делили постель с одним и тем же мужчиной! Как ты могла его любить?

– Так же, как и ты можешь…любят вопреки…вопреки …вопреки…

Поезд шатнуло, и она вдруг исчезла, а я открыла глаза и поняла, что уснула. Теперь я сидела совершенно одна и смотрела в мрачную пустоту купе. Захотелось дико заорать. Внутри взрывалась волна ярости, злости, ненависти. Я снова плакала. Рыдала навзрыд. Я не могла остановиться и не понимала, откуда берутся силы на эти нескончаемые слезы. Сколько их еще внутри меня, сколько я могу рыдать и не утонуть в этих слезах, не раствориться в них, как в разъедающей соли.

Как бы мне хотелось, чтобы мама по-настоящему оказалась рядом, чтобы гладила меня нежно по голове. Чтобы успокаивала и заверяла, что все будет хорошо. Как же нам необходимо услышать хоть от кого-то, что все будет хорошо. Пусть даже не поверить в это, но просто услыхать, просто опереться на чье-то плечо и знать, что тебя подхватят, когда ты будешь падать, и что даже если хорошо никогда не будет…то кто-то заплачет о тебе и пожалеет тебя. Как же трудно быть никем не любимой. Быть одинокой даже изнутри.

Мамочка, появись еще раз…Приди ко мне во сне. Я бы обнимала ее и рыдала до полного опустошения, так, чтобы вся боль выплеснулась вместе со слезами, и чтобы от нее ничего не осталось. Я помнила, что говорила мне там Оксана. Что мне нужно пойти к психологу и поговорить с ней о том, что случилось. Нужно рассказать и выпустить наружу. О той ночи. О том, что он сделал, и том, как это невыносимо больно осознать, что любимый человек настолько тебя ненавидит. Но…я еще не пришла к тому, чтобы обсуждать свою боль с чужими, чтобы озвучить и прожить ее заново…особенно после чудовищной правды, которую я узнала.

И неизвестно, что больше сводит с ума – его бесчеловечность, его адская жестокость по отношению ко мне или…или наше с ним жуткое родство, которое не объяснить ничем, кроме как проклятием из самых недр ада.

– Как же это невыносимо…, – застонала и прислонилась лбом к прохладному стеклу.

Я не смогу его простить, не смогу забыть, никогда не перестану слышать тех ужасов, что он мне говорил. Я ведь не смогу, правда? Я ведь возненавижу его навечно? Я ведь…уже его ненавижу?

Господи! Просто дай мне сил спрятаться и забыть! Дай сил только на это!

Жить дальше без страха, не дергаться и дрожать от чужих прикосновений, не жмуриться от резких звуков. Никогда раньше я его не боялась… а теперь он стал самым жутким моим кошмаром.