Любовница Президента

Он ведь на самом деле действительно убил меня. Убил мои мечты, мои фантазии, убил надежду и веру в то, что не все в этом мире черное. Он показал мне кромешную тьму, и я больше не могу из нее выйти. Я ослепла и хожу в этой темноте…мои глаза больше не видят света. Мамочка…накажи его. Если ты все видишь и слышишь, пошли для него самую страшную кару, пусть…пусть он и сам окажется на коленях, пусть узнает, что такое настоящая боль и страдание. Покарай его за меня. Ты можешь, я знаю. Ты всегда была очень сильной и любила меня. Ты…ты единственная, кто меня на самом деле любил.

Всем существом желать ему боли, всем своим естеством жаждать расправы и в то же время понимать, что все это…ненастоящее. А настоящее живет внутри и никак не сдохнет. Настоящее скалится и рычит, стонет и плачет… настоящее все еще любит.

Да, я все еще люблю его…несмотря на все чудовищное и ужасное, что он со мной сделал. Как бы мне хотелось выздороветь, принять волшебную таблетку и перестать сходить с ума, обезболить себе возможность дышать. Ведь при каждом вздохе у меня болит все внутри. Я ненавижу и себя тоже за то, что не могу выдрать его из своего сердца. Выкорчевать с мясом и начать залечивать раны. Ведь чтобы пойти на поправку, нужно вскрыть нарыв….а если он так глубоко, что до него не достать? Что делать тогда? Как быть?

Поезд остановился на моей станции и, опустив голову, я вышла на перрон. О том, чтобы взять такси, речи уже и быть не могло. У меня остались считанные копейки. Господи, как же пахнет едой и как безумно я голодна. Мне бы хотя бы сухой кусочек хлеба….Пришлось ехать на маршрутке, потом идти пешком в саму районную клинику. Идти и не думать о еде, о тошноте, о жажде. Стараться просто функционировать и сделать то, что нужно. Потом…потом я подумаю, куда пойти переночевать. Может, меня впустит дворник Архип Иванович, если он еще живет в сторожке за гостиницей. Я когда-то носила ему еду и одежду, которую выбрасывали после отчима, а он всегда благодарил и осенял меня крестным знаменем: «добра тебе, внучка, здоровья, какая же душа у тебя светлая».

Но, как говорила моя мама: «Светлый человек тот, кто в другом свет видит. Тьма никогда не узреет даже лучика ее, только к тьме тянет, только во тьму верует, а светлый человек – он и во тьме луч света найдет».

– Здравствуйте, а Маргарита Сергеевна принимает?

Спросила в регистратуре, и на меня пристально посмотрела старушка из-под круглых очков.

– Ишь, позакрывали лица. Ходють тут. Принимает. Через полчаса как раз прием начнет.

– А в каком кабинете, не подскажете?

– В тридцатом, на четвертом этаже. Лифт не работает. Так что пешочком.

– Спасибо.

– А карточку взять? Она без карточки не примет. Эй, девушка!

Но я уже быстрым шагом пошла к лестнице. Нет у меня карточки и денег нет, ничего нет. Надеюсь, что только память о маме поможет и вспомнит она ее, а тогда и мне помочь сможет.

Села возле кабинета, выдохнула. Только надо ни о чем не думать. Ни о чем таком, что помешает мне исполнить задуманное. Нет, я не такая, как Людмила! Не такая! У меня серьезная причина! Этот ребенок может родиться инвалидом…и вообще, это же дикость – рожать от него. Это больше чем дикость. Так не должно быть. Так нельзя. А перед глазами образ младенца, и снова слезы накатывают на глаза и руки невольно прижимаются к животу.

– Прости, маленький…ну я не могу по-другому! Как по-другому? Нельзя…я бы безумно тебя любила, я бы постаралась стать для тебя самой лучшей мамой…О божеее…почему? За что мне все это? Почему со мной? Почему ты выбрал меня? И я должна отнять у себя самое дорогое…что мне делать? Что делать?!

И снова мысли о Петре. О том…как это было с ним с самого начала, с той самой первой ночи в гостинице, о том, что я сама обрекла себя на жизнь в бездне, сама ступила на лезвие бритвы и пошла по нему. Закрыв глаза. Доверилась не мужчине, а чудовищу, которое не умеет любить, не умеет отдавать, не умеет быть преданным и нежным. Только брать, только отдирать с мясом, только взыскивать и требовать.

Холодный, совершенно бесчеловечный робот. Он только может уничтожать. Отдавать свои приказы и смотреть, как все корчится в огне, как люди превращаются в пепел, как исчезают, как становятся никем. Пусть я когда-нибудь смогу избавиться от мыслей о нем и своих воспоминаний, пусть я когда-нибудь научусь снова радоваться жизни…Но как? Как ей радоваться, если я пришла сюда… к этой женщине просить ее убить моего ребёнка. Мое маленькое сокровище, мое бесценное, мою жизнь? Такую крошечную и невинную.

– Вы меня ждете?

Резко подняла голову и увидела миловидную, полную женщину с короткой стрижкой, длинными серьгами и в модном платье в пол.

– Маргарита Сергеевна?

– Да. Вы одна или с вами будет муж?

– Одна.

– Скандалов потом не будет?

– Нет, не будет.

– Тогда проходите.

Я зашла в кабинет, и она закрыла за собой дверь.

– Медсестры сегодня нет. Она на больничном. Так что мы вдвоем, и вам придется ожидать, пока я сама все запишу. Давайте вашу карточку.

– У меня нет карточки.

Врач подняла голову и приспустила очки, внимательно всматриваясь в мое лицо.