Любовницы Пикассо

Найденная нами учительница живописи была русской. Она давала Джеральду властные распоряжения, но достаточно высоко оценила его мастерство, так что через несколько месяцев его пригласили на безвозмездную работу для ее русского соотечественника Дягилева – организатора выступлений знаменитого русского балета во Франции. Революция в России закрыла ему путь на родину, поэтому он, как и многие творческие люди, сделал Францию своим новым домом. Приглашение в его мастерскую считалось большой честью.

Спустя месяцы после знакомства с картиной Пикассо за окном галереи мы с Джеральдом находились в мастерской Дягилева и трудились над декорациями для нового балета. Мне назначили легкую работу вроде заливки фона, мытья кистей и походов за кофе. Но Джеральд по рекомендации своей учительницы расписывал декорации и занимался настоящей художественной работой. Я не видела его таким счастливым с тех пор, как родились наши дети.

Пикассо тоже находился в студии, легко узнаваемый по своему берету, черным глазам и чувственному рту с полными губами. Хотя мы еще не познакомились, друзья указали мне на него то ли в кафе, то ли на улице. Рядом с ним стояла великолепная женщина с кудрявыми черными волосами и озорными глазами. Пикассо делал вид, будто не замечает ее, но можно было ощущать мощный ток, пробегавший между ними.

– Какие цветы вам нужны? – Я услышала, как Пикассо обратился к Дягилеву, остановив кисть посередине мазка. – У розы слишком много лепестков, она слишком изощренная. Ее нельзя видоизменить с такой же легкостью, как маргаритку. И потом, детская маргаритка и маргаритка в руке женщины, которая готова совершить измену, – это два разных цветка.

Женщина рядом с ним рассмеялась.

– Лагю, – услышала я шепот одного из работников у меня за спиной.

Значит, это была любовница Пикассо – до того, как он встретил Ольгу и женился на ней. Некоторые злые языки называли Ольгу «возмездием» и даже «подстилкой», поскольку Лагю отвергла его предложение и вышла замуж за врача, а не художника, и Пабло перебрался в постель Ольги, дабы облегчить свое уязвленное самолюбие.

Пабло отказывался смотреть на нее. Вместо этого он оглянулся на меня через плечо. Я сняла вязаную кофту и набросила ее на спинку стула; это движение привлекло его внимание.

Я застыла, впервые встретившись с ним взглядом. Он не улыбнулся, но в выражении его лица появилась легкая теплота, а в глазах читался вопрос – тот самый старинный вопрос, который я игнорировала со стороны всех остальных мужчин с тех пор, как влюбилась в Джеральда на пляже Лонг-Айленда.

– Цветок, готовый стать ножом или розой, – ответил Дягилев и быстро отошел в сторону, выкрикивая распоряжения для плотников.

У него была седая прядь в темных волосах и мужицкие усы. Танцоры и работники преклонялись перед ним, но только не Пикассо. Пабло крикнул что-то в ответ по-испански, не отрывая глаз от меня.

Когда он наконец отвернулся, я перевела дух, как после пробежки.

Для Пикассо художественное сотрудничество с Дягилевым было не высокой честью, а обычной работой. Он уже пользовался широкой известностью во Франции, но работа для великого постановщика гарантировала, что даже парижане, которые почти не интересовались живописью, узнают имя Пикассо благодаря сценическим декорациям для балета.

Джеральд, стоявший рядом со мной, оторвался от своей росписи и задумчиво произнес:

– Нож или роза…

Я видела, как работает его воображение в попытке представить, что округлые лепестки цветка превращаются в лезвия кинжалов.

– Нож, – сказала темноглазая женщина. – Розы – это скукота.

– Уходи, Ирен, – отмахнулся Пикассо.

Она рассмеялась и плавно отошла в сторону; ее шелковое платье, расшитое бусинами, мелодично позвякивало на каждом шагу.

– Дьявольская женщина, – пробормотал Пикассо, хотя я не сомневалась в его намерении, чтобы это замечание было услышано. – Кто вы? – обратился он ко мне.

Я шагнула вперед и протянула руку.

– Сара… Сара Мерфи.

– Американка, – сказал он с дразнящими нотками в голосе. – Мне нравятся американцы, хотя они не спешат покупать мои работы. Ничего, научатся! Вы понимаете?

Он быстро говорил по-французски – как человек, свободно владеющий языком, но я не отставала от него.

– Да, понимаю, и мои соотечественники быстро учатся. Это мой муж Джеральд.

Пикассо повернулся к Джеральду, и они обменялись рукопожатием. Я видела, как мой высокий светловолосый муж слегка наклонился к Пикассо, который был ниже его. Внешне они были совершенно разными, но каждый по-своему красив и полон жизни.

– Мы будем друзьями, – сказал Пикассо Джеральду.

– Чрезвычайно рад, – ответил польщенный Джеральд.

– За работу! – Дягилев нетерпеливо хлопнул в ладоши.

В мастерской кипела бурная деятельность: люди переставляли лестницы, поправляли кулисы; в воздухе витал запах краски и скипидара; шум от криков, пил и молотков делал продолжение разговора невозможным.