Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II

Когда слегка прикрывала глаза в дорожной полудрёме, возникали перед ней лица горячо любимых Папá и Мамá, брата, цесаревича Александра, и дяди Александра, сестры Адини и многих других домочадцев.

Адини… она видела её живой и жизнерадостной, видела рядом с принцем Фрицем Гессенским. Адини уже не было в живых, и боль той утраты не ослабевала в сердце Ольги Николаевны. Адини умерла от чахотки, суровой и жестокой болезни, в ту пору безжалостно косившей людей независимо от их происхождения и занимаемого положения в обществе. Против чахотки не было средств защиты ни у бедных, ни у богатых.

Быть может, именно боль той утраты заставила однажды сесть за дневник, ведь нередко потрясения заставляют, как говорила в своё время Екатерина Великая, браться за перо.

Спустя два года в Штутгарте она поверила дневнику все самые важные события своей жизни, свои чувства, свои мечты, свои самые сокровенные мысли. Рассказала и о том, что не могла помнить сама, но что слышала не раз от домочадцев.

Говорили, что, казалось, будто бы Зимний дворец буквально озарился Светом Божьим, когда 30 августа 1822 года в великокняжеской семье будущего императора Николая Павловича и его супруги Александры Фёдоровны появилась малютка, которую назвали Ольгой.

Великий князь Николай Павлович, в ту пору даже ещё не наследник престола, хотя тайный до поры манифест об отречении цесаревича Константина Павловича уже был подписан, тут же оповестил о счастливом рождении дочери свою мать вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну, находившуюся в ту пору в знаменитом Таврическом дворце, в давние времена подаренном Екатериной Великой своему морганатическому супругу и соправителю светлейшему князю Григорию Александровичу Потёмкину-Таврическому.

Получив сообщение, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, со всегдашней своей властностью, повелела:

— Мне экипаж. Срочно! Немедля еду к внучке!

Мария Фёдоровна вышла в светлом платье, с веером в руках — время летнее, да и август выдался на редкость тёплым.

— В Аничков дворец! — приказала кучеру.

И карета помчалась по слегка тронутым осенью улицам Петербурга.

В Аничковом дворце была праздничная обстановка. Мария Фёдоровна стремительно поднялась по широкой лестнице, слушая поздравления придворных и слуг, почтительно отвешивающих поклоны.

Великий князь Николай Павлович встретил с радостным волнением. Заговорил о том, что счастлив рождением дочери. Открыл дверь и пропустил Марию Фёдоровну в комнату великого князя Александра Николаевича. Он уже подрос, и теперь его комнатку заняла младшая сестра, которую уложили на взрослую кроватку, поскольку люлька ещё не была готова. Заранее же делать такие предметы было не принято. Некоторая хоть и незначительная, но дань суеверию. Ведь роды в ту поры были делом весьма опасным. Сколько пережил дед новорожденной Павел Петрович, потерявший при родах первую супругу и наволновавшийся со второй! Сколько она пережила, вторая его супруга Мария Фёдоровна, некоторые роды которой ставили её на грань жизни и смерти.

Мария Фёдоровна подошла к кровати, чтобы посмотреть на спящую внучку. Осторожно подошла, чтобы не разбудить. Для новорожденных сон — дело важнейшее.

На праздничном обеде, который великий князь Николай Павлович дал по случаю рождения дочери, присутствовали именитые гости и, конечно же, домочадцы — то есть члены императорского дома. Присутствовали и дети — четырёхлетний великий князь Александр Николаевич и трёхлетняя великая княжна Мария Николаевна.

Великая княжна Ольга Николаевна. Художник Ф.-К. Винтерхальтер

Сообщение о рождении великой княжны Ольги Николаевны стремительный курьер помчал в Верону, где в те дни находился на конгрессе император Александр I.

В своём дневнике Ольга Николаевна впоследствии записала:

«По своём возвращении Государь привёз мне, как подарок к крестинам, бокал из зелёной эмали и такую же чашу, которые я храню до сих пор».

И далее прибавила:

«Когда он снова увидел Мамá во всей прелести её юности, с ребёнком на руках подле отца, смотревшего на неё с гордостью и любовью, бездетный Государь был необыкновенно тронут и сказал: „Было бы ужасно и непростительно, если когда-либо в жизни один из вас разочарует другого. Верьте мне, существует только одно истинное счастье — семья. Берегите её священный огонь!“»

Откровенны воспоминания великой княгини Ольги Николаевны о том времени. Впрочем, это не совсем воспоминания. Она не могла помнить того, что происходило в бытность её родителей великокняжеской четой. Ведь когда Николай Павлович стал императором, Ольге Николаевне шёл только четвёртый год.