Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1

— Требуете? В таком случае я буду. Но понимаете ли вы, божественная, что приказ ваш может стоить жизни или ему или мне, ибо я не такой человек, который стерпит оскорбление.

— Мне всё понятно, и я принимаю вашу честь столь же близко к сердцу, как и свою собственную, если не более. Но с вами ничего не случится, обещаю вам. Я решилась окончательно, и вы должны прийти, обещайте мне это. Если вас не будет, я тоже не появлюсь, но тогда мы уже никогда не увидимся.

— Можете вполне рассчитывать на меня.

Когда вернулся г-н де Кастри, я вышел из ложи и прошёл в партер, где, предвидя последствия требуемого этой женщиной столь необычного шага, провёл два тягостных часа. Однако, решившись держать слово — столь неотразимо было на меня влияние этой красавицы, — я раздумывал, как бы смягчить то нелестное впечатление, которое могут произвести мои действия. По выходе из комедии отправился я к генералу, у коего нашёл всего пять или шесть персон. Я подошёл к одной канониссе, великой любительнице итальянской поэзии, и занялся с ней интересной беседой. Через полчаса зала наполнилась, последними прибыли моя дама и генерал. Увлечённый разговором, я не двигался с места, и Кетлер не заметил меня, тем более его тут же увлекли в противоположную сторону. Вскоре объявили, что стол готов. Канонисса поднялась, взяла мою руку, и вот мы уже сидим рядом, продолжая рассуждения о литературных предметах. Однако, когда все места были заняты, оказалось, что для одного из приглашённых не хватило куверта.

— Это невероятно! — громко воскликнул генерал. И пока утесняли места, чтобы поставить ещё один прибор, он оглядел всех присутствующих. Я делал вид, что ничего не замечаю, но, дойдя до меня, он произнёс повышенным тоном:

— Сударь, я не приказывал посылать вам приглашение!

— Совершенно справедливо, мой генерал, — почтительно ответил я, — но мне показалось, и по-моему не без основания, что произошло это лишь по забывчивости, и я не мог не явиться свидетельствовать Вашему Превосходительству моё совершенное почтение.

Произнеся эти слова, я, ни на кого не глядя, оборотился опять к канониссе. Минут пять стояло глубокое молчание, но вскоре общество вновь оживилось, исключая надувшегося генерала. Это мало меня трогало, однако из самолюбия мне хотелось развеселить его, и я подстерегал подходящую для сего чуда минуту. Оказия представилась, когда подавали второе блюдо. 

Г-н де Кастри восхищался дофиной и заговорил о её братьях, графе де Люсасе и герцоге Курляндском, а потом вспомнили про сосланного в Сибирь герцога Бирона. Кто-то из гостей сказал, будто все его заслуги ограничивались лишь тем, что он сумел понравиться императрице Анне. Здесь я извинился и счёл уместным добавить:

— Он отличился больше всего своей верной службой последнему герцогу Кетлеру, который лишь благодаря ему сохранил свои обозы во время последней войны. И именно герцог Кетлер отправил его к петербургскому двору. Вирой никогда не претендовал на герцогство и хотел лишь получить графство Вюртемберг, поскольку признавал права младшей линии дома Кетлеров. Но царица желала во что бы то ни стало сделать своего фаворита герцогом.

Генерал после моего объяснения смягчился и с доступной для него любезностью сказал, что не встречал более осведомлённого человека, и тут же добавил с сожалением:

— Да, не будь этого каприза, я уже давно был бы на троне.

После сего скромного изъяснения он громко расхохотался и послал мне бутылку превосходного рейнвейна. До конца ужина генерал беседовал уже только со мной. Я внутренне торжествовал, ободрённый тем оборотом, который приняли мои дела, и ещё более удовольствием, написанным на лице моей дамы.

Танцы продолжались всю ночь, и я не отходил от канониссы, которая, впрочем, была очаровательной женщиной и танцевала с завидным искусством. С самой мадам я позволил лишь один-единственный менуэт. Генерал всё-таки не смог удержаться от грубости и в конце бала спросил, уверен ли я в своём отъезде. Я отвечал, что предполагаю покинуть Кёльн лишь после большого парада.

С бала я уходил совершенно довольный своим подвигом любви к бургомистерше и с благодарностью фортуне, которая столь ловко помогла мне образумить неотёсанного генерала, ибо одному Богу известно, как бы обернулось дело, если бы он осмелился велеть мне выйти из-за стола. В первую же нашу встречу после бала сама красавица сказала о своём смертельном испуге, когда услышала, как он говорит, что не приглашал меня. 

Через два дня я сделал ей визит в одиннадцать часов утра, дабы не встретиться с генералом. Она приняла меня в комнате мужа, и сей последний самым дружественным тоном спросил, не сделаю ли я им честь отобедать у них. Я поспешил поблагодарить его и принять приглашение. Бургомистр был добрым и приятным человеком с умом и обширным образованием.

Когда муж ушёл, она показала мне весь дом.