Любовные многоугольники (СИ)

Вознаградив себя за труды ещё одной порцией шампанского, смежив веки, некоторое время Роза без единого движения лежала, наслаждаясь теплом и безмятежностью.

Воображение унесло её на песчаный берег моря, под нежные лучи заходящего солнца и негромкий шум прибоя: туда, где можно было забыть обо всех своих несбывшихся мечтах, об охватывавшем её порой отчаянии перед неумолимо надвигающейся старостью, о том, что она в этой жизни сделала не так, и расслабиться.

О, как же Роза хотела в эти минуты любви! Пусть кратковременной, ненадёжной, но настоящей, ненасытной, плотской любви, перед которой меркли, теряли своё значение или ценность любые проблемы мироздания. Любви!

Изнемогая от нарастающего внутреннего напряжения, Роза принялась массировать свою грудь, временами вдавливая пальцы так глубоко, что они оставляли ярко-красный след на двух белых высоких холмах. Самой себе она казалась сейчас прекрасной Афродитой, вышедшей из пены морской.

Собственное тело уже больше не раздражало её, а вызывало возбуждение, всё более усиливавшееся с каждым прикосновением дерзких бесстыдных рук, стремившихся охватить лаской все участки её разгорячённого, жаждущего любви тела.

Крепко, по-мужски уверенно, сильно, с нетерпеливостью и жадностью изголодавшегося по женской плоти самца, Роза оглаживала свои бёдра, ягодицы, живот, а затем с нежностью утончённого и искушённого любовника касалась внутренней поверхности бёдер, бережно проникала во влагалище, дразнила клитор, скользила пальцами по губам, отодвигая момент наивысшего наслаждения, и с упоением ощущая, как стонет – трепещет её до крайности истомившаяся плоть.

Почувствовав, что нет более сил терпеть эту сладкую боль дальше, Роза энергично задвигала пальцами внутри влагалища, напрягая мышцы таза, словно стремясь высвободиться от накопившихся любовных соков и женского отчаяния.

Немного передохнув и спустив воду, после недолгих раздумий Роза раздвинула ноги, направив во влагалище мощную струю из душа.

Она то приближала шланг к своей заветной щели, то максимально отдаляла его, направляя воду под разными углами, одновременно свободной рукой массируя вздымавшуюся от возбуждения грудь. Роза представляла себя сейчас распростершейся под Русланом, хладнокровно входившим в неё различными по силе и интенсивности ударами.

Не зная, каким окажется её следующее ощущение, она находилась в непрерывном, едва ли не предельном, но безумно – сладостном напряжении.

Наконец, она вонзила в себя головку душа, тесно сомкнув бёдра, и исторгнув похожий на рыдания крик наслаждения. Её тело била конвульсивная страстная дрожь. Роза получила свою порцию любви.

Уставшая, раскрасневшаяся, но довольная она вышла из ванной. Наложила на лицо и шею очередной разрекламированный чудо-крем, расчесала, высушила волос.

Перед тем, как лечь спать, выглянула в окно. Надеялась увидеть спешащего домой сына, однако, обнаружила у подъезда лишь одиноко стоявшую к ней спиной невысокую девушку.

Силуэт показался ей смутно знакомым, но пережитый ею любовный экстаз вкупе с принятым шампанским взяли своё, и Роза отправилась в постель, сразу провалившись в глубокий спокойный сон.

Признание в любви

Аида встрепенулась, издали заметив знакомую фигуру. Гордо – развёрнутые широкие плечи, стройная неподражаемая осанка, упругая спортивная походка.

Кто бы знал, как это всё безумно волновало её молодую горячую кровь, будоражило живое темпераментное воображение, скручивая по ночам её гибкое соблазнительное тело в маленький жаркий клубочек, мечущийся в невыносимой душевной боли и телесном томлении на широкой холодной постели!

— Со старым Новым годом, дорогой брат!

Аида нежно коснулась лица Тимура почти у самых его губ – крупных и, как будто немного обветренных.

Что ни говори, а Тимур был потрясающей внешней копией своего отца, за исключением разве что цвета глаз, унаследованного им от бабушки по материнской линии, благодаря чему его внешность смотрелась особенно своеобразно или эффектно – пронзительные серые глаза на фоне чёрных волос и довольно смуглого оттенка кожи.

— Ты почему такой грустный? – полюбопытствовала Аида, заглядывая в лицо мужчины своей мечты.

— Во-первых, с праздником тебя, сестрёнка, а, во-вторых, я не грустный, а задумчивый, — ласково рассмеялся Тимур, поправляя немного растрепавшийся волос Аиды.

— Ты почему не проходишь в дом? Одна на улице в такой поздний час и в холодную погоду?

— Не хочу в дом, — надула губки Аида, — давай немного пройдёмся, погуляем.

— Никаких гуляний! Пошли в дом отогреваться, я угощу тебя сейчас горячим чайком со сладостями, — скомандовал Тимур, взяв Аиду под руку.

— Знал бы ты, о каких сладостях я мечтаю, — мысленно простонала Аида, а вслух капризно протянула:

— Только чаем? Сегодня как-никак праздник!

Тимур великодушно улыбнулся:

— Милая Айечка, обещаю тебе тщательно обследовать холодильник и бар, главное, не разбудить маму Розу. Мне кажется, в последнее время она очень устаёт и потому ложится спать пораньше, так что – тсс!

Он шутливо приложил палец к губам, на дне его серых глаз играли весёлые чертенята.