Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)

Наша история начинается с того, что в очередной раз за братским столом восседала Эмилия Карлсон, местная не то чтобы звезда, но около того. Молода, разведена, талантлива и жутко обаятельна. Она пела смешные куплеты, и Малыш застенчиво смеялся. Эмилия с его братом встречались так часто, что она фактически переехала к нему. Еще пару раз Малыш видел ее на вечеринках, а потом, заскочив к брату за какими-то мамиными вещами, застал жуткую ссору. Эмилия рыдала. Брат стоял у окна и колупал пальцем штукатурку. Малыш извинился и выскочил.

Еще через месяц он узнал от своей сестры Бетан, что Карлсон забеременела и тут же рассталась с Бесси. Это было не совсем понятно, тем более что оказалось, что она мечтала родить ребенка, у нее всю жизнь не получалось, а теперь вот получилось, но с «этой сволочью» она жить не хочет, вроде он ей не дает спокойно носить, а у нее угрозы выкидыша, так что она хочет рожать сама. «Куда же она ушла?» – подумал Малыш. И отправился к брату. Тот попросил его помочь перевезти мебель на квартиру, которую он снял для Эммы. Малышу только того и надо было.

Они привезли мебель, долго затаскивали пузатый шкаф. Эмма была уже опять весела и обаятельна – ну, не с Бесси, в сторону которого она вообще не смотрела, так, что-то заносит в квартиру мебель, а. ну, получается, с самим Малышом. Она даже пригласила его на свой спектакль, последний в сезоне. Малыш с удовольствием сходил, принес ей цветы, с трепетом отнес их за кулисы, был восхищен спектаклем, поцеловал Эмме руку. Еще пару раз за следующий месяц он был на ее дне рождения и еще на каком-то празднике, а потом почти забыл все это за суровыми выпускными экзаменами, следом за которыми он отправился на практику.

В конце лета Эмма родила.

Бесси ездил к ней в роддом, заполнил все бумаги как отец ребенка, но Эмма была непреклонна, и ребенок получил фамилию Карлсон, и они продолжили теперь уже вдвоем жить в той квартире под самой крышей, куда Малыш затаскивал шкаф. По-прежнему оплачивал съем квартиры Бесси, который, наверное, столько же раз смотрел на младенца, сколько привозил туда оплаченные счета и полную машину продуктов и памперсов.

Теперь: никто в этой истории так и не смог вспомнить, по какому поводу Малыш попал в эту квартиру осенью. Повод наверняка был, не мог же он просто так заявиться в почти незнакомый дом. Эмма сидела одна, ребенок спал, и они целый вечер болтали о всякой всячине (бьюсь об заклад, темы тех разговоров тоже никто не смог бы вспомнить). Потом Малыш заглянул еще; потом еще. На третий раз он остался ночевать, и ночью они с Эммой переспали. Когда утром она стала спрашивать его: «Как же так?», он ответил ей: «Спокойствие, только спокойствие!»

Малыш и правда был спокоен на удивление. Общежитие у него закончилось, жить с родителями ему не нравилось, и через пару недель он стал бывать «под крышей» так часто, что фактически туда переселился. Им с Эммой было хорошо. К тому же – как стало ясно через месяц – Эмма страстно хотела вернуться в театр, на репетиции и спектакли. А кому же тогда сидеть с ребенком? Малыш отважно взял это на себя. Как-то он так удачно устроился с интернатурой, что вторая половина дня у него почти всегда была свободной. Он почти не зарабатывал, но ведь и жил на всем готовом. Малыш брал машину брата и отправлялся на рынок также на его деньги. Бесси таким образом стало легче и с дурацкими закупками (он всегда покупал не то), и со свиданиями с Эммой, которые были ему обычно очень неприятны.

А какой чудесный был маленький Карлсон! Он выезжал на прогулку важно, как маленький лорд, и Малыш проходил по парку мимо молоденьких мамаш, которые смотрели на него с восхищением, мимо кленов, которые быстро облетели в том году, и бережно баюкал дитя. Свое – не свое – его тогда это не очень волновало. Свое!

Малыш вообще тогда стал быстро взрослеть и умнеть. За осень и зиму он разобрался со своей профессией, и неожиданно для всех весной получил очень лестное приглашение аспирантуры в Швейцарии. От такого не отказываются – это все понимали. Он очень звал Эмму с собой, и она вроде бы даже задумалась, и стала болтать, что театр давно ей в тягость. но, в общем, в июне Малыш туда поехал один. Эмма с малышом должны были подъехать к осени; да только никто никуда так и не поехал. Вот это была, пожалуй, самая грустная страничка этой истории для Малыша – когда осенью он примчался в Стокгольм, а Эмилия уже встречалась с новым своим будущим мужем.

Ворота захлопнулись.