Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)

Кажется, я видел два основных варианта подобных сюжетов – либо такие любовные чучела живут у бездетных, либо у давно-детных, у которых детей рядом нет. Это, я думаю, вы все наблюдали, это тоже тривиально. И тем, и другим дети, получаются, нужны, их не хватает. Берется кошечка или собачка и помещается в эту нишу. Такая несложная магия, называемая «замещение». Следуя подобной первобытной логике, вместо Исаака принесли в жертву ягненка, вместо Ифигении – лань. Там, где раньше обходились человеческими детьми (в нормальных многолюдных семьях), стали использовать животных. Тут, наверное, работает такой принцип: «На безрыбье и рак – колбаса».

Но если чуть-чуть подтолкнуть эту логику замещения дальше и спросить: «А каких же детей могут заменять четвероножки?», то первый возможный ответ: любых, детей вообще, которых хочется и которых нет. Нормальный ответ, ничего не имею против.

Второй возможный ответ: конкретных, вполне реальных детей, которые не живут в этой семье. Например, сами смылись. Или которых по каким-то причинам отставили в сторону, отослали бабушкам, забыли в предыдущем браке – да мало ли как. Возьмите по такой логике многовариантную сказку про несчастную падчерицу, которую мачеха хотела сгубить, и представьте себе, что таки сгубила, и дорисуйте, что отец ее завел себе потом собачку. Или кошечку. И даже мачеха эту собакошечку потом любила, чуть ли не пуще собственных дочерей. Трудно представить? Мне – запросто. Да и есть на самом деле такие народные сказки: где кого-то неправедно погубили, а он или она превращается в голубя или в уточку, в общем, остается при доме. Уже в более удобоваримой (извините за каламбур) форме.

И вы, наверное, уже догадались, каким будет мой третий вариант. Кем могут быть эти «дети», которых обычно «жалко». Эта мысль уже вроде не такая тривиальная, во всяком случае, я ее нигде не встречал. Но она уж слишком напрашивается, чтобы ее не озвучить. Это могут быть замещающие фигуры не выживших детей. И абортов, и выкидышей, и мертворожденных, и рано умерших.

И вот это сразу помогает объяснить море эмоций по этому поводу: собачьи рестораны, специально селекционированные уродства, повальную кастрацию любимцев, а также жуткие фразы типа «Почему умер он, а не ты?» или «Ну, теперь ты должна родить мне ребеночка!»

В этой сказке происходит что-то вроде истории Авраама с жертвоприношением Исаака, только наоборот: человеческий ребенок гибнет, а животное выкармливается (в Библии зарезали ягненка, а Исаак выжил). Свой ребенок, чреватый проблемами, пошел под аборт, а животное поставлено на его место, потому что гораздо менее проблемно: его можно и кастрировать, и когти обрезать, и всю жизнь водить на поводке. Кроме того, животное как бы «вечно молодо», это как бы ребенок, который никогда не вырастает, и соответственно, не старит своего родителя.

И в этом смысле, я надеюсь, любители животных простят их недодоброжелателям косые взгляды. Если в мифе-сказке Исаак бы погиб, а ягненка выкормили, то вряд ли человеческий Род считал бы это благословением, и вряд ли народ поклонился бы богу, сотворившему это.

У бога, кстати, логика запросто может быть нечеловеческая или надчеловеческая, и ягненок ему может быть так же мил или даже милее, чем человеческий детеныш, и собачонка тоже. Но для человеческой логики это мало адекватная точка зрения. Не думаю, что возможен народ, который примет ее, а потом «размножится как песок речной». От Исаака, как ни крути, родятся евреи, а от ягненка – бараны.

От собачек и их хозяев в таком сюжете уже обычно никто не родится. Их любовь замкнется друг на друге и умрет вместе с ними.

И есть еще одна точка зрения, которую хочется озвучить. Что самим этим «чрезмерным любимцам» не так уж хорошо живется. Что их закармливают и замучивают избыточной заботой, что они постоянно скулят и болеют, жиреют и рассыпаются, что бремя замещения (как это ни назови) им очень тяжко. Вот эта роль самой красивой птички в самой золотой клетке, или самой несчастной птички на самой мягкой постельке – не самая веселая роль в мироздании.