Любовные утехи русских цариц

У Людовика XIV уже две любовницы прошли, третья намечается, уже с третьей у него четверо ребятишек бегают, а Лавальер все ждет. В конце концов вынуждена была в монастырь пойти, поскольку примириться со своей отставкой не могла. Решила примириться с Богом. Не лучшая судьба постигла и будуарную королеву Диану Пуатье. После смерти короля у нее все было отобрано: бесценные картины, которые полагалось лишь в Лувре или Эрмитаже выставлять, драгоценности и знаменитый ее дворец, в котором сейчас Мария Антуанетта разместилась.

Конечно, было бы очень хорошо, если бы знаменитости не старели вообще. Для них ведь старость не только не радость, а истинное убийство. И в этом отношении абсолютно правильно, по нашему мнению, поступила великая Грета Гарбо, «божественная Гарбо», как ее называли, до которой никто не играл так и уже играть не будет. Она в возрасте 36 лет ушла из кино и из мира, оставаясь в памяти людей прекрасной, несравненной Гретой. Что только продюсеры и журналисты не делали: миллионные гонорары предлагали, главные роли в самых лучших фильмах. Журналисты по всему свету, по всем голливудским особнякам и международным отелям рыскали, Гарбо отыскивая, — ничего не помогло. Гарбо сказала «нет» — и испарилась. И только спустя энное количество десятков лет обнаружили скромную старушку вечно в темных очках на последнем этаже захудалого отеля. Вот и все, что осталось от легенды кино. Но Грета не пожелала публично стареть, и эта негодница-старость, ломающая человеческие судьбы, ничего не смогла сделать. А вот другая легенда кино — Марлен Дитрих — «голубой ангел», как ее называли по одноименному фильму, не пожелала в одиночестве в своем особняке стареть и, сделав десятки косметических операций, разъезжала с концертами по всему свету, ломая хрупкие кости ног, и про нее говорили: «У Марлен настоящими остались одни бриллианты». А наша несравненная Любовь Орлова, фильмы которой, даже самые веселые и жизнерадостные, нельзя смотреть без щемящей тоски восторга: были же такие актрисы! Она решила пойти на сделку со своей старостью и что-то в возрасте около семидесяти лет заставила своего мужа Александрова дать ей роль, главную, конечно, в его фильме, где ей полагалось быть сорокалетней женщиной.

Косметика, конечно, тогда, даже французская, так далеко, как сейчас, не ушла, косметология тоже, и как ни старались операторы чулки на объектив натягивать, чтобы черты лица расплывчатые получились (известна вам такая варварская практика?), — ничего не вышло. А с практикой этой одно безобразие, да и только! Ведь это то же самое, когда певец рот открывает, а фонограмма его голосом «вкалывает». И часто бывали казусы: свет, например, вдруг выключится, а певцу еще об этом неизвестно, он старается вовсю, и получается — «открывает щука, то бишь певец, рот, да не слышно, что поет».

Ну, естественно, природа над собой насилия не выносит. Умерла наша великая актриса Любовь Орлова, наверно, в клочки разорвав всю ленту незаконченную, где она вместо обольстительной женщины явилась хорошо сохранившейся старушкой. Вовремя уйти в отставку, гордо, с достоинством стареть — о, это могут немногие! Почему-то в сознании стареющих знаменитостей не укладывается, что природу насиловать нельзя. Надо к ней с уважением относиться, и как бы вы ни пыжились, наши семидесятилетние красавицы с молодыми супругами под мышкой, в паспортах на десяток лет время тормозя, натура возьмет свое. И выходит, скажем, дива, всеобщая любимица, с изумительной фигурой, тоненькая, стройненькая, с копной рыжих волос, в великолепном, времен Елизаветы I Английской платье (королева, чтобы скрыть свою старческую шею, носила очень высокие воротники), люди в восторге ахают, а одна старушка, подобно тому мальчику из «Голого короля», возьми и скажи во всеуслышание: «Боже, какая же у нее старая спина». А зрители смотрят и видят — действительно, спина не того, не очень… сухая, лишенная влаги и жизни спина, как у старушки.

Мы это к тому, дорогой читатель, говорим, что из королевского алькова, как со сцены, надо уходить вовремя, дабы не оконфузиться не только в собственных, а главное, в чужих глазах!