Любовный детектив

Настоящий Ольшанский, тот, который Георгий Михайлович, подвел к Аните и Алексу свою румынку, и она неуклюже исполнила что-то вроде реверанса.

— Это моя невеста, — представил он ее с трогательностью в голосе. — Все, чего мы жаждем, — быть вместе. Но нам мешают.

— Остолоп! — свирепо пробурчал лжегенерал. — На что надеешься? Никто тебя с этой чернавкой не обвенчает. При законной-то супружнице…

— Что-о? — взревел Георгий Михайлович и вырвал у Максимова ятаган. — Извольте встать и защищаться! За оскорбление вы мне заплатите кровью!

Ряженый не шелохнулся и посмотрел с безразличием.

— Бросьте вы его, — попросила Анита вспыльчивого жениха. — Он уже отвоевал. А наша баталия еще продолжается. Пора ставить точку.

…Переодевшись и второпях сполоснув измазанное глиной лицо, Анита в сопровождении Алекса отправилась в особняк с атлантами и кариатидами. Им открыл слуга в косовортке, проворчал неприветливо:

— Кого нать?

— Позови барыню, милейший, да поживее, — потребовал Максимов.

— Барыня почивать изволят. Не велели будить.

— Хорошо, — согласилась Анита. — Тогда, как проснется, передай, что своего братца она получит в полиции. Кстати, ее показания тоже потребуются.

Мужик захлопал зенками, а по мраморной лестнице уже спускалась, мелко переставляя ноги в замшевых пантуфлях, госпожа Ольшанская.

— Вы?! — воззрилась она на пришедших. — Вас выпустили?…

— Считайте, что так. — Анита смерила ее взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. — Никакой оспы у Алекса не было, и вам это известно. Что вы подмешали нам в еду?

— Вы бредите! — Наталья Гавриловна изобразила возмущение. — Мы сидели с вами за одним столом, ели то же самое!

— Это да. Но я подметила, что африканский огурец положили только нам с Алексом. Я едва притронулась, а Алекс умял свою порцию полностью. Это ведь очень редкий плод, так? Вероятность, что мы его никогда не пробовали и не знаем вкуса, была почти стопроцентной. Так что вы вполне могли вымочить его в какой-нибудь гадости, которая вызывает реакцию, похожую на признаки оспы.

— Я об этом не подумал, — признался Максимов, восхищенный проницательностью Аниты. — Но для чего это понадобилось?

— Схема, если вдуматься, логичная. Требовалось запереть тебя в изолятор. Есть эпидемия оспы, распоряжение властей насчет карантина. Оставалось подкупить Рахима или кого-то еще из персонала и договориться, чтобы тебя поместили не абы куда, а в торцевую комнату с видом на холм и луг.

— Зачем?!

Анита переглянулась с Ольшанской, чье румяное лицо на глазах теряло краски и бледнело.

— Сами расскажете? Нет? Тогда я… Видишь ли, Алекс, у Натальи Гавриловны не сложилась личная жизнь. Первый муж скончался от чахотки, второго… к слову, он как раз и был генералом от инфантерии… сразила шальная пуля на Кавказе. Нет у нее и сына Васеньки — это выдумка. Пребывать к сорока пяти годам в статусе бездетной дважды вдовы — та еще фортуна… Но на ее пути возник Григорий Михайлович Ольшанский, с которым мы сегодня имели честь познакомиться. Статный красавец, лет на пятнадцать моложе. Допускаю, что с его стороны имела место корысть, ибо имение у Натальи Гавриловны и впрямь богатое. Так или иначе состоялась свадьба, семейное счастье длилось года полтора, а потом Григорий Михайлович, будучи профессиональным этнографом, уехал в командировку в Румынию — собирать фольклор. И не вернулся.

— Не вернулся? — переспросил Максимов. — Это как?

— Отыскал себе зазнобу. Пусть и крестьянского происхождения, зато по летам, невинную, очаровательную… Да ты ее видел. Наталья Гавриловна ждала-ждала, письма писала, а на них — ни ответа ни привета. Обеспокоилась, отправила гонцов, они все разведали и доложили, что ее муженек сошелся с некой Марицей, живущей на хуторе близ Констанцы, и пребывает с ней в довольстве и неге. Так как ее родители на брак не соглашались… а по мне, просто набивали цену, желая продать ее повыгоднее…

Григорий Михайлович поселился отдельно, слился, если можно так выразиться, со средой, зарабатывал учительством, а свободные минуты проводил со своей… как ты ее назвал?… Афродитой?

— Не ее, а другую, — бормотнул сконфуженный Алекс.

— Не суть. Наталья Гавриловна воспылала гневом и в приступе неистовства придумала чудовищный план, как устранить разлучницу и вернуть любимого.

Пышные ланиты Ольшанской сделались белыми.

— Откуда вы все это взяли? — задребезжала она, шевельнув пересохшим ртом. — Что за чушь!

Ее зрачки заполыхали огнем, она стиснула холеные пальцы — вот-вот набросится.

Но Аниту нелегко было вывести из равновесия.

— Вы привезли сюда столько дворни… Моя служанка Вероника — а глаз у нее наметанный — вычислила самых болтливых, они ей все и выложили. А я тем временем расспросила хуторян относительно Григория Михайловича и Марицы. Общая картина вырисовалась ясно, а прочее несложно было достроить дедуктивным методом.

— И что же вы достроили?