Любовный эксперимент по-американски (СИ)

Если рассчитывал поднять мне настроение, то здорово ошибся.

— Я всегда рассчитываю на честность.

— Вовсе не расстроюсь. — Он приподнял мою голову за подбородок и посмотрел в глаза. — Я просто неспособен на тебя рассердиться, Рози. Ни в коем случае.

— Почему? — насупившись, осведомилась я.

— Потому что ты ничего не делаешь без причины. — Лукас провел пальцем по нижней губе, стирая с моего лица хмурую гримасу. — Если выбросишь мои вещи на улицу — я буду знать, что это не просто импульсивный поступок разгневанной женщины. Улыбнусь, накину пальтишко и попробую спасти то, что уцелеет.

У меня сдавило в груди — знакомое ощущение.

— Мне-то подобный поступок как раз показался бы не слишком рациональным.

— Может быть, — признал Лукас. — Только какая разница? Я все равно понял бы, что он означает. Причина известна — потому и улыбнулся бы.

Я шумно выдохнула.

— Что ж, меня радует твой оптимизм. — Он тихонько усмехнулся, и я фыркнула: — Находишь ситуацию забавной?

Я отступила на шаг и попыталась скрестить руки на груди, однако Лукас наклонился и приник губами к моему рту. Я тут же забыла о своем намерении от него отстраниться. Как ни крути, в его объятиях чувствовала себя лучше всего.

Поцелуй был медленным и нежным; у меня на глаза навернулись слезы.

Мы на секунду прервались, пытаясь отдышаться, и я подала голос:

— Лукас…

— Что? — откликнулся он, и в его глазах появилось тоскливое выражение.

— Боюсь, я не смогу сказать тебе «прощай».

Да, прощаться я точно была не готова — мыслимо ли видеть, как он уходит из моей жизни, и не иметь возможности ничего предпринять… Время не на нашей стороне. Как несправедливо! Я всеми фибрами души противилась отъезду Лукаса.

— Не представляю, как ехать с тобой в аэропорт, а потом провожать глазами самолет.

Я закрыла глаза и покачала головой.

— Это невозможно, Лукас. Я…

Он поцеловал меня в лоб и потом долго ласкал губами кожу над бровями.

— Ничего, Рози… Не нужно тебе со мной ездить. Я все понимаю.

Не этого я ждала. Не понимания…

Надеялась, он будет спорить. Рассчитывала, что заставит меня сказать слова, которых я вслух еще не произносила и в которых он нуждался. Мечтала, как он заявит: «Я передумал, никуда не уеду!» — или убедит меня в том, что наши отношения на этом не заканчиваются. Да, Лукас еще не придумал, как будет жить дальше, однако я в любом случае должна стать частью его жизни; он во мне нуждается — вот чего я ждала.

Только не могла его принудить к подобным обещаниям. Если ничего такого не последует — я пойму.

Увы, в моем сердце пролегла кровавая трещина, однако глупо заставлять человека отказываться от планов ради того, чтобы эту трещину залечить.

— Хорошо, — выдохнула я.

Открыла глаза и вздрогнула от неожиданности. Лицо Лукаса исказилось от боли, и, похоже, он страдал куда больше, чем я. Неужели любит?

Лукас молча взял меня за руку и потянул к кровати.

Я покорно, не говоря ни слова, последовала за ним.

Он положил меня на спину и наклонился, упершись руками по обе стороны от моей головы.

Наши взгляды скрестились. В его глазах сверкало такое чувство, что я не могла сознаться самой себе — что оно значит. Наверное, то же самое было написано и на моем лице.

— Что ты от меня хочешь? — тихо спросил Лукас, поцеловав меня в уголок рта. — Я готов дать тебе все на свете.

Ответ был наготове — простой и очевидный. Какой смысл спрашивать?

Отчаянно вцепившись в него, я пробормотала:

— Хочу тебя…

Больше меня ничего в этой жизни не интересовало.

Глава двадцать девятая. Лукас

Я сел, упершись руками в колени и повесив голову. Закрыл глаза и в сотый раз сказал себе, что все делаю правильно.

Иного не дано…

Рози не находила в себе душевных сил со мной попрощаться, но и я испытывал то же самое. Не смог бы пройти через подобное испытание, потому и решил уйти по-английски.

Улизнул, пока она спала.

Повел себя как последний трус — однако иначе просто не справился бы.

Человек, не имеющий ни плана, ни цели, ни будущего, не мог дать Рози то, чего она заслуживала. Sin oficio ni beneficio[46], как сказала бы бабушка.

Надумай я еще хоть на секунду задержаться в постели, под нежным мягким боком восхитительной Рози — уйти уже не сумел бы. Тем самым лишь отсрочил бы неизбежное: она рано или поздно найдет мужчину, от которого получит все, чего достойна. То, что было у нас, плюс стабильность. Мужчину, имеющего чертов жизненный план и перспективу, способного в любой ситуации держать себя в руках.

Рози не следует останавливаться на мне, а я не должен себе позволить использовать ее в качестве способа ухода от грустной реальности.

Я глянул на табло. Наконец появился мой рейс. Регистрация открыта.

— Да неужели, черт возьми, — пробормотал я сквозь зубы, хотя сам виноват: появился в аэропорту задолго до вылета.

Вместо того чтобы провести последние минуты с Рози…

Тяжело и отнюдь не облегченно вздохнув, встал, подхватил рюкзак и свистнул Тако:

— Vamos, chico[47].