Любовный эксперимент

Он знал, что потерял расположение многих представителей совета. Оглядываясь назад, он понимал, что, когда нанимали его и требовали результатов, они хотели, чтобы эти результаты были достигнуты привычными для них способами.

В свое время они улыбались ему, заботливо и благодушно. Но с каждой его новой идеей, с каждым шагом в сторону преобразования, с каждым обычаем, который он нарушил, их улыбки становились все менее искренними, пока они вовсе не перестали улыбаться. За последний месяц помимо предупреждений Айры он получил несколько обеспокоенных звонков. На электронную почту поступило некоторое количество укоризненных, аккуратно сформулированных обращений. Периодически во время проведения служб он ловил на себе пристальные взгляды прихожан, но не придавал этому большого значения.

Он просто не понимал, как кто-то мог смотреть на Наоми и не видеть в ней благословения.

Совет не мог отрицать, что обновленная программа Итана и его партнерские отношения принесли свои плоды. В прошлую пятницу посещаемость достигла рекордной цифры за последние три года. Кроме того, теперь у них было достаточно финансов, и на прошлой неделе они смогли вызвать настоящего сантехника, а не сына миссис Глейзер, который в основном чинил трубы по пособиям на «ютуб». Не говоря уже о том, что благодаря Кларе Бет Элохим за последнюю пару месяцев стал освещаться в прессе намного чаще, чем за все вековое существование синагоги.

Никто не любит перемен. Итан понимал это, но был уверен, что вскоре люди поймут: это новое направление ведет только к лучшему.

За исключением…

– Итан, нам поступают угрозы, – сказал Джонатан из-за своего стола без характерного для него вступления. Каждый представитель совета повернулся в сторону Итана, который тут же отошел от стены.

– Я в курсе, – ответил он осторожно, сжав в руке стакан с водой.

– Нам поступают угрозы, – повторил Джонатан, на этот раз акцентируя особое внимание на последнем слове, – связанные в основном с твоими личными отношениями с Наоми Грант.

Итан знал и это.

– Какие бы угрозы ни поступали в адрес синагоги, мы боремся с ними посредством службы безопасности.

По его данным, за последние пять недель количество писем с угрозами увеличилось на четыре процента. Некоторые из них касались его личной жизни, но большинство возражало против проведения семинаров в целом. К сожалению, ни одно письмо из такого огромного количества корреспонденции не содержало того осуждения и тех возражений, которые ежедневно получала любая другая синагога страны.

Джонатан и Айра обменялись тяжелыми взглядами.

– Мы считаем, что эти конкретные возражения не совсем беспочвенны и поступают не только от людей за пределами синагоги. Мы получили значительное количество жалоб от самих прихожан.

– Что, простите? – Во рту у Итана пересохло, что не имело никакого отношения к ранее съеденным крекерам.

Джонатан посмотрел на него взглядом, призывающим не усложнять и без того неоднозначную ситуацию.

– Это никуда не годится, Итан. Ты должен служить образцом еврейских ценностей, а вместо этого светишься на таблоидах с женщиной, которая даже не посещает службы, не говоря уже о ее прошлом, которое… скажем так… далеко не идеальное.

В последнем предложении было столько всего неправильного. Итан поставил стакан, который принес с собой, на подоконник, потому что его руки начали дрожать.

– Если вы хотите, чтобы я и дальше тут находился, то воздержитесь от завуалированной клеветы в адрес женщины, которую я люблю.

Он сказал это, не подумав. Даже не задумавшись о том, что ему следовало бы сказать сначала о своих чувствах Наоми, а не этому человеку, который пытался осудить ее. Как оказалось, он никогда не умел выбирать правильное время.

– Любишь? – Айра прикрыт рот рукой. – Итан, ты любишь эту женщину?

Он кивнул, потому что ком в горле не давал ему говорить, но этого было недостаточно.

– Да, – выдавил он из себя. – Да, – повторил он уже громче. Видимо, в какой-то момент Итан завел руки за спину и схватился за подоконник. Об этом свидетельствовали хлопья краски на его ладонях.

Айра покачал головой, и морщины резко выделились на фоне его гладкого лица.

– Джонатан, кто мы такие, чтобы стоять на пути у любви?

Губы Джонатана сжались в тонкую линию.

– Она не еврейка.

Итан засмеялся, потому что ситуация становилась уже просто абсурдной.

– Конечно же, еврейка.

Почему все эти люди смотрят на него с ужасающей смесью жалости и ярости?

Итану это не нравилось. Ему хотелось закричать, а он никогда кричал.

– Ее мать – язычница, – сказал Джонатан уже тише, вероятно, в знак сочувствия. – Синтия Палмер. Квакерша из Уоберна, штат Массачусетс.

Итан покачал головой.

– О чем ты говоришь? – Наоми никогда не вдавалась в подробности своего религиозного происхождения. Она почти не говорила о родителях, и он… не особо интересовался. – К каким же способам ты прибег, чтобы навести справки о ней?

Молчание Джонатана сказало само за себя.

– Это уже выходит за все рамки.