Любовный контракт

Некоторые люди ― это пустой колодец. А некоторые ― переполненная чаша.

― Я помню эту сцену… ― Тео улыбается. ― Я полюбила ее после этого фильма. Могу только представить, что вы чувствовали.

― У меня не было ни единого шанса, ― говорит мой отец. ― Ее невозможно было не полюбить.

Он перекидывает ноги через сиденье скамейки и собирает стопку тарелок.

― Спасибо, Тео. Я ждал этого весь день.

― Придете поужинать с нами завтра? ― спрашивает она. ― Я приготовлю лазанью.

― Ты умеешь готовить лазанью? Я думал, она бывает только замороженной.

Тео смеется.

― Будьте готовы к удивлению.

Мой отец несет тарелки на кухню и ставит их у раковины. Он не задерживается, чтобы помыть посуду, но я все равно ошеломлен. Он впервые за много лет переступил порог дома.

― Спокойной ночи, Салли. ― Проходя мимо, он говорит мне тихо, чтобы Тео не могла услышать: ― Если ты еще не встречаешься с ней, то ты дурак.

Я начинаю думать, что он, возможно, прав.

Встречаться с Тео по-настоящему звучит неплохо…

Но это может сильно запутать нашу ситуацию.

Я собираюсь сделать следующий ход с Ангусом. Наш ужин в пятницу вечером станет нашей первой встречей без его прихлебателей ― идеальная возможность направить его в нужную сторону.

Я не могу отвлекаться на отношения с Тео. Эмоции затуманивают рассудок. Я не могу создать ситуацию, когда мне придется выбирать между ней и этой сделкой.

Умом я понимаю, что правильный выбор ― сохранить профессиональные отношения, пока Ангус не поставит свою подпись на контракте.

Проблема в том, что… она мне нравится.

Чем больше времени я провожу с Тео, тем сложнее мне это отрицать.

Когда она приезжает домой раньше меня, а я въезжаю на подъездную дорожку к светящемуся дому, как только я открываю дверь и до меня доносятся запахи готовящейся еды и музыка, и это нарастающее предвкушение внутри меня, когда я с замиранием сердца иду на кухню, представляя, как она повернется, как улыбка озарит ее лицо…

Я уже с ужасом думаю, что она уедет в конце недели.

Тео оживляет дом.

Она открыла все ставни и обрезала глицинию, закрывающую окна. Она положила ветки в старую лейку, и пурпурные цветы рассыпались, как фонтан, текущий в обратном направлении. По утрам она читает новости за чашкой кофе, а как только я вхожу в комнату, сразу же заваливает меня сообщениями о событиях дня.

Я могу привыкнуть к этому.

Но я не должен к этому привыкать. Я должен воспринимать это как временное явление — через пять дней она вернется в свою квартиру с тараканами. А через несколько недель после этого мы расстанемся навсегда.

Но это не значит, что я не могу насладиться ее лазаньей.

Тео уже опускает руки в мыльную воду. Я отпихиваю ее в сторону движением бедра.

― Я мою.

― Я уже начала!

― Ни за что ― моя мама убила бы меня, если бы я позволил тебе готовить и мыть посуду.

Тео бросает на меня быстрый взгляд.

― Ничего, что я сказала раньше? О твоей маме?

― Все нормально. ― Наши плечи соприкасаются, когда она занимает свое место рядом со мной. Наши руки встречаются, когда я протягиваю ей миску для вытирания. ― Тебе нравились ее фильмы?

Она кивает.

― Я смотрела «Затерянные в снегах» каждое Рождество.

У меня в груди снова щемит.

Риз, наполняющий кружку зефиром больше, чем какао, мои родители, играющие в криббидж, мамин смех, когда она переворачивает карты, я, потеющий перед камином, потому что умолял включить его, хотя на улице шестьдесят шесть градусов¹⁵. На экране телевизора, украшенного мишурой, молодая версия нашей мамы кружится по заснеженному Центральному парку…

― Мы тоже, ― говорю я.

― Твой отец не расстроился? Я не должна была…

― Он не расстроился. То, что ты здесь, пошло ему на пользу. Ему нравится с тобой разговаривать.

― Правда? ― Кончики ее ушей становятся розовыми.

Я знаю, что ей это необходимо, она откровенно призналась мне, что ей нравится заботиться о людях.

Я мог бы предположить, что она попытается позаботиться о моем отце. Но совершенно не верил, что это сработает.

― Ты должна была заметить, что сегодня он выглядел лучше. ― Я прочистил горло. ― Я благодарен тебе.

Тео опускает голову.

― Я ничего не сделала.

― Он точно не надевает чистую рубашку ради меня.

Она смеется.

― Мне нравится твой отец. Он честный.

― Это точно. ― Я бросаю на нее сердитый взгляд. ― И почему в этой фразе я слышу упрек?

Ее выражение лица дерзкое.

― Угрызения совести?

― Я честен. ― Я подхожу ближе. ― С тобой.

Она вздергивает подбородок, складывая руки на груди.

― Тогда поделись со мной, что сказал твой отец, когда уходил.

Я заведен.

― Откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?

Она пожимает плечами.

― Ты не такой уж хитрый. Так что? Я думала, мы притворяемся, что встречаемся?

― Не для него.

― Я думала, ты сказал для всех?

― Мой отец не знает Ангуса. Они никогда не встретятся.

Она хмурится.