Любовный роман. История Тани и Жени

Поэтому когда он был рядом – она была с ним, когда же убегал – освобождалась и она, ощущая это время как переменку между главными событиями и совершенно не тяготясь тем, что эта переменка затягивалась порою сверх меры. Не было никакой меры. Всё шло так, как и должно было идти, чтобы в один прекрасный день замереть в нужной точке.

Сидя сегодня рядом с ним, она преисполнялась светом: это и была её Окончательная Победа.

***

В обход первоклассной стратегии первоклассницы Тани её сосед по парте столь же естественно выработал собственную, которая сводилась к тому, чтобы не замечать её в упор – даже вопреки законам оптики, физики или чего бы там ни было. Он смотрел сквозь неё, не видя, словно б её и не было вовсе. Стекло и то – можно ощутить, почувствовать, на нём могут быть царапины и пятна, выдающие его присутствие. Таня же была для Жени пустотой – протяни он руку в её сторону, та не встретила бы сопротивления и проткнула бы воздух.

При этом – удивительное дело – ничто не мешало ему списывать у соседки, когда того требовали обстоятельства, слышать её произносимые шёпотом подсказки при ответе с места и поглощать подкатывавшиеся к нему с её стороны вкусняшки. Принимая любые дары, он принимал их как подаяние всего мира, а не кого-то конкретного. У этих даров не было Таниного лица – и он, наверное, не смог бы объяснить почему.

Это не было железобетонным правилом, что позволяло учителям не замечать очевидных вроде бы странностей. Когда на физкультуре их ставили в пару и они должны были бросать друг другу мяч – они и бросали его, и ловили; Таня – с неизменной улыбкой, Женя – бесстрастно. Когда на каком-либо уроке их объединяли для выполнения общего задания – они его выполняли; Тане это было радостно, Жене – безразлично. Когда в ходе уборки дворовой территории им доставались носилки – они их послушно несли; но стоило им выполнить дело, свалив осенние листья в кучу или собранный мусор в мусорный бак, как он тут же разрывал вынужденную сцепку, то отходя в сторону, то убегая вперёд.

Таню никогда это не задевало и не беспокоило. Она-то знала, что он её видит.

Не понимая тогда ничего ещё про любовь и не умея объяснить это чувство словами, она более чем отчётливо ощущала его и без формулировок. И не нуждалась в ответе, на природном своём уровне осознавая, что её внутреннего огня достаточно и так, хватит с лихвой на обоих.

***

– Вы знаете этого человека?

К ней кто-то подошёл, только ей было сейчас не до этого. Ликованию её не было предела, а потому появление вокруг новых людей, какой-то даже толпы, не смущало её, не задевало, не касалось. Быть может, они все пришли разделить с нею радость победы, пусть так, не запрещать же. Раз не мешают – то как она может быть против?

Вопрос прозвучал снова.

– Вы кто? Вы знаете этого человека? Вы меня слышите?.. Как вас зовут?

Татьяну легонько взяли под руки и аккуратненько принялись поднимать. Кто-то протянул ей пластиковый стаканчик.

– Глотните воды. Вы можете идти?

– Женя, – запоздало протянула она, но его уже не было видно. Её куда-то повели, на что-то посадили. Пытались заговорить с нею, но она только повторяла его имя, всякий раз меняя интонацию, то словно бы задавая вопрос («Где же ты?»), то призывая («Да где же ты!»), то в бессилье ослабевая («Где ж ты..»). Крутилось в голове только это: «Женя? Женя! Женя…» – и стоявшие рядом в какой-то момент сдались, перестали спрашивать, закрыли дверь, и она куда-то поехала, не отдавая, вероятно, себе в том отчёта.

Но несмотря на свой плачевный вроде бы вид (про плачевный вид сказал бы любой, кто её сейчас видел), Татьяна Павловна не искала утешения и не нуждалась в нём. Она знала, что кончилось всё хорошо, что Он теперь точно её, а всё остальное не имело уже никакого значения.

Глава 2

– Скажи…

Он слегка приподнялся на локте, чуть возвысившись над нею, стараясь её всё-таки разглядеть.

Она лежала, неприкрытая, и любовалась им, завернувшимся в лёгкое одеяло. В нём всё было хорошо, от причёски до голоса, всё было хорошо знакомое и родное, всё было ровно таким, как она и хотела.

– Скажи, – повторил он, подбирая слова и пытаясь подобрать их с максимальной точностью, – за что ты её убила? Почему?..

– Кого?! – ошеломилась она, скорее озадаченная, нежели встревоженная таким вопросом.

– Милу, – уточнил он, не отрывая взгляда.

Она не понимала, поэтому ему пришлось быть более конкретным:

– Ту девочку. Из детского сада.

***

На первом курсе Татьяна была пусть не самой популярной, но всё же заметной девчонкой – с некоторого времени, вернее, уже молодой девушкой, а то даже барышней, как величали её особо галантные кавалеры. Весёлая, бойкая, по меньшей мере – симпатичная, хотя находились и те, кое готов был славить и её красоту (тут было, правда, одно но). Сама про себя она понимала, что на любителя, но нисколько не комплексовала по этому поводу, потому как ни на секунду не позволяла себе утратить веры в свою избранность. А коли так – она была готова нравиться тем, кому нравилась, тогда как на прочих ей было глубоко наплевать, если не сказать хуже.